Город, где умирают тени

— Молодую леди зовут Маделейн Креш, — легко сказал Эш. — Можно просто Мэд. Ее все так зовут. Она у Времени компаньон, ассистент, личный секретарь и так далее и тому подобное, все, что угодно, кроме, пожалуй, одного — она ему не родня. Просто как-то утром возникла на его пороге девушка, замерзшая и дрожащая, он привел ее к себе, налил кружку молока, и с тех самых пор она здесь. Мэд — что-то вроде комбинации телохранителя и сторожевого пса, и каждый, кто хочет видеть Время, должен сначала предстать пред ее светлые очи. Так ведь, Маделейн?

— Не называй меня Маделейн! — рявкнула девушка хриплым грудным голосом, сверля Эша глазами. — И забудь о том, чтобы повидаться с Временем. Он занят. Проваливай.

— Ну, не надо так, Маделейн, — спокойно сказал Эш. — Я понимаю, твое сердечко начинает биться чаще, как только ты видишь меня. Кстати, цепи твои мне нравятся: они выглядят круче с тех пор, как ты надраила их. А теперь будь паинькой, доложи Времени, что мы здесь. Он нас ждет.

— Я сказала, к нему нельзя! И кончай вякать, умник. Я давно раскусила тебя. Ты считаешь, что для тебя правила не писаны потому, что ты мертв, но только со мной этот номер не пройдет. Ты всего лишь еще одна тень, у которой не хватает духу пройти через Дверь в Вечность. Не видать тебе сегодня Дедушки-Времени. Вали отсюда, не то я спущу на тебя собак.

— Нет у тебя никаких собак, Маделейн. У тебя на них аллергия. А что касается крайней необходимости нашего визита, то Время всегда в процессе выполнения чего-то важного, это ведь его работа Но с нами он повидается. А еще лучше — с Джеймсом, прямо здесь. Так что, дорогуша, поскольку твоя неусыпная суперзащита давно приелась, прекращай транжирить наше драгоценное время и доложи старику, что мы прибыли.

Харт думал, что Маделейн не в состоянии рассердиться больше, чем есть, но когда девушка угрожающе двинулась на Эша, у нее чуть ли не повалил пар из ушей. Внезапно в руке у нее оказался нож, лезвие которого выскочило с коротким звонким щелчком, прозвучавшим на удивление громко и отчетливо. Харту не понравился вид Мэд и вид ее ножа. И то и другое выглядели чересчур опасно и одинаково неумолимо. Внезапно остановившись перед самым Эшем, Маделейн резким движением приблизила свое лицо вплотную к его лицу.

— Тебе ясно сказано, Эш: закончили! Проваливай отсюда, или я порежу тебя и твоего смазливого дружка. Мне не нравится, что ты сюда пришел, Эш. Тебе здесь нечего делать, и ты постоянно расстраиваешь Время, ввязывая его в дела, которые его совершенно не касаются. Я не знаю, зачем ты здесь, и знать не хочу. Путь в галерею тебе закрыт. Ты — ничто, ты — отбросы, ты — ноль, пустое место! А теперь кругом и шагом марш туда, откуда пришел, пока я не выяснила, сколько повреждений я могу нанести твоему мертвому телу!

Голос Маделейн звучал так резко и так беспощадно искренне, что Харт готов был поверить каждому ее слову. Он в тревоге взглянул на Эша, а тот и не подумал даже сдвинуться с места Когда Эш заговорил, голос его был спокоен:

— Много на себя берешь, Маделейн. Ты тепло здесь устроилась, присматриваешь за Временем, что тоже неплохо: кому-то надо заниматься и этим, а не у многих из нас хватило бы на это терпения. Да только ты ошибаешься, если думаешь, будто ты здесь главная только потому, что Время становится малость рассеянным в предчувствии своего конца. Можешь козырять своей татуировкой «НЕНАВИЖУ» на пальцах, но это не означает, что ты настолько крута, что тебе хватит силенок тягаться со мной. Будь паинькой и делай, что тебе говорят, Маделейн.

— Не называй меня так!

Маделейн помахала рукой с ножом у лица Эша, затем вдруг замерла и отступила на шаг. Ничего не произошло, но все вдруг разом переменилось. Не двинув и мускулом, не проронив ни слова, Эш вдруг сделался пугающе, невыразимо опасным. От него, словно холодным ветром, повеяло ледяной угрозой, и сердце Харта болезненно сжалось. Вся его смелость уменьшилась до размеров горошины, растворилась, исчезла вовсе, и ему стоило невероятных усилий заставить себя не попятиться в страхе от своего спутника. Где-то в глубине сознания сверкнула мысль, он понял, кто такой Эш в реальности — мертвец, как он и говорил. Смерть ворвалась в комнату и наполнила ее целиком. Протянув руку, Эш вынул нож из трясущихся пальцев Маделейн. Он улыбнулся девушке, и улыбка эта не была ободряющей. Хотя, подумалось Харту, была ли это улыбка вообще.

— Ты слишком вольно разглагольствуешь о смерти, Маделейн, а сама ничегошеньки не знаешь. Может, стоит показать тебе, что есть смерть на самом деле? Раскрыть тебе секреты могилы и рассказать о прелестях сырой земли?

Все краски схлынули с лица Маделейн, а макияж потускнел на фоне застывшего взгляда распахнутых глаз. Тело ее била дрожь, но, даже несмотря на это, она не отступила ни на шаг. Улыбка Эша расползлась еще шире, и живого в ней не осталось ни капли.

— Пожалуй, достаточно.