Город, где живёт магия. Трилогия

— Читали тебе в детстве сказки? «Пойди туда, не знаю, куда. Принеси то, не знаю, что», — процитировал Княжевич. — Вот примерно этим мы и займёмся.

Прозвучало это не очень оптимистично.

— Чей это дом? — спросила я.

— Понятия не имею, — отозвался он. — Но ключ от дома дал мой начальник, так что можешь не беспокоиться, незаконного проникновения в чужое жилище мы не совершали.

— Я и не беспокоилась, — пробормотала я. Это было не совсем правдой — дом всё же вызывал у меня если не тревогу, то какое-то неясное чувство. Словно я что-то должна понять, но это от меня ускользает. Не слишком-то приятно. Когда я проходила по коридору, мне постоянно хотелось обернуться.

А, может, в самом деле, привидения?

Заметив, как я вытягиваю шею, чтобы хотя бы краешком глаза заглянуть в книгу, которую он сосредоточенно перелистывал, Дарий хмыкнул и повернулся так, чтобы мне было видно открытую страницу. Обхватив кружку с кофе обеими руками, я жадно уставилась в книгу. Но тут же разочарованно вздохнула — в тексте, как и в схемах, дополняющих его, сложно было что-то понять. Кое-где я заметила примечания, дописанные чьим-то неровным почерком. Но Княжевич, похоже, в отличие от меня, понимал, о чём тут говорится.

— Это трактат о псионике, — проговорил он, поворачивая книгу, чтобы прочитать написанное вручную.

— О псионике? — переспросила я.

— Думаю, вы этого ещё не изучали, — заметил Княжевич. — Псионика — это магия разума. Не только магия, но и наука.

— В самом деле, не изучали, — со вздохом согласилась я. О скольких же вещах мы, студенты, пока ещё даже не слышали!

— Довольно долго псионика была под запретом, — продолжал он. — Но это не означало, что её не практиковали и не изучали. Скорее, всё это делалось тайно.

— Но почему? — спросила я, всё больше заинтересовываясь обсуждаемой темой. — Что в ней опасного? Или это… как некромагия?

— В каком-то смысле это даже хуже, — поморщившись, ответил Княжевич. — Некромаги иногда бывают очень полезны… В тех случаях, когда нужно узнать что-то у мёртвых. То, что они не успели рассказать при жизни. А, что касается владения псионикой, то в руках плохих людей это весьма сильное оружие.

— Для чего? — выдохнула я, борясь с желанием задать вопрос, видел ли он процесс общения некромагов с мертвецами.

— Для того чтобы воздействовать на разум живых существ. Подчинять их.

— Это что-то вроде гипноза? — предположила я.

— Да, как пример это вполне подходит, — подтвердил Дарий. — Занятия псионикой требуют времени. Этому не научишься за месяц. Сначала маг тренируется управлять собственными эмоциями, полностью контролировать энергию тела и разума, владеть своими мыслями, эмоциями, побуждениями… Без этого невозможно перейти к следующему этапу, когда он приступает к работе с разумом и чувствами других. Обычно начинают с животных, а дальше уже переходят к людям.

— Ужас какой! — воскликнула я, представив себе подобную картину. — Но… получается, сейчас это уже не запрещено?

— Не всем. Сейчас маг может получить разрешение на изучение и занятия псионикой, если у него получится убедительно доказать, что это имеет какой-то смысл, а также — если он будет делать это контролем Магического Надзора. Например, маги-целители могут пользоваться приёмами псионики при работе с душевнобольными людьми. Но пока в университетах всего мира не позволяют брать магию разума в качестве специализации. Не уверен, что когда-нибудь вообще разрешат. Кроме того, некоторыми приёмами псионики владеют также инквизиторы.

Я вспомнила, как инквизитор выводил из здания общежития Виолетту, и невольно поёжилась.

— Но, как уже говорилось, овладеть магией разума мечтали многие, поэтому даже в годы полного запрета псионики для всех, кроме Инквизиции, находились желающие взяться за её изучение. Так и появился этот трактат, — продолжал Княжевич. — Мне, к сожалению, не сообщили, как именно он оказался в руках моего непосредственного начальника. Но, если верить вот этим примечаниям, когда-то изучавшие и применявшие псионику маги жили именно здесь.

— В этом доме? — уточнила я.

— Возможно, — ответил Дарий, пожав плечами. — В этой местности — точно. А в лесу, куда мы с тобой отправимся уже через несколько минут, кое-что спрятано.

— То, не знаю, что? — полюбопытствовала я.

— Увы, мы, в самом деле, точно не знаем, каков этот предмет. Известно только, что это амулет ведьмы, которая достигла немалых успехов в магии разума. А эти амулеты, как ты сама уже знаешь, могут иметь почти любую форму.

Разумеется, я знала. У меня тоже был амулет ведьмы, торжественно полученный на первом курсе университета — в день посвящения в студенты. У некоторых, например, у моей соседки по комнате Инны, родившейся и выросшей в семье магов, такие амулеты были с самого детства. У неё это оказался старинный медальон, который Инна носила на серебряной цепочке. У меня — кольцо с синим камнем. Ещё две соседки Лина и Лера заявляли, что его цвет похож на цвет моих глаз, поэтому кольцо и выбрало меня в том ритуале, когда каждый из тех, кто пока не имел собственного амулета, должен был его получить.