Город греха

Черный экран; Дэнни почувствовал легкое головокружение от долго сдерживаемого дыхания и ощутил на себе взгляд Клэр. Пошла пленка в цвете, два обнаженных мужчины вертелись, как только что крутились собаки, тянулись друг к другу ртами, соединились в позе «69», камера отъехала и Феликс Гордин в красном костюме дьявола принялся скакать и резвиться. У Дэнни стало твердеть в паху; рука Клэр была уже там, будто она знала, что так будет. Дэнни напрягся, пытался закрыть глаза — и не смог, продолжал смотреть.

Новый кадр: Красавчик Кристофер, голый, нацелился торчащим членом в объектив, закрыв практически весь экран, как гигантский таран, а белые края экрана походили на губы и зубы, застывшие в трупном окоченении…

Дэнни вскочил, стрелой вылетел в гостиную, отыскал ванную и запер дверь. Прошли судороги, усмиренные причитанием: БУДЬ ПОЛИЦЕЙСКИМ… БУДЬ ПОЛИЦЕЙСКИМ… БУДЬ ПОЛИЦЕЙСКИМ… Заставил себя думать трезво. Открыл аптечку и тут же получил новые улики: лекарственный пузырек с секо-барбиталом — билет на тот свет Уилтси и Линденора в маленькой капсуле. Это были снотворные пилюли Рейнольдса Лофтиса, выписанные ему 14.11.49 врачом Д. Уолтроу. Просмотрев полки с мазями, кремами и разными таблетками, ничего другого не нашел.

Рядом с душевой кабинкой заметил еще одну дверь. Она была приоткрыта. Открыл ее и оказался в маленькой, уютно обставленной комнатке: опять книжные шкафы, кресла возле кожаного дивана и еще один письменный стол с разбросанными бумагами. Посмотрел листки — это был отпечатанный на ротапринте сценарий с пометками на полях от руки. Выдвинул ящик стола — стопка именной почтовой бумаги Клэр де Хейвен, конверты, марки и старый кожаный бумажник. Заглянув в отделения, обнаружил просроченные документы Рейнольдса Лофтиса:

читательский билет, членские билеты радикальных организаций, водительское удостоверение 36 года с приколотой сзади медицинской карточкой для неотложки: аллергия на пенициллин, легкая форма хронического бронхита, группа крови 0+.

ОН?

Дэнни задвинул ящики, отпер дверь ванной и медленно вернулся в просмотровую комнату. Свет был включен, экран — пуст, Клэр, сидевшая на диване, встретила его словами:

— Не думала, что такой крепкий парень — и вдруг такой чувствительный.

Дэнни сел рядом, их ноги соприкоснулись, Клэр отодвинулась, потом придвинулась. «Знает — пет, не знает?» — думал Дэнни. Потом сказал:

— Я не слишком большой эстет.

Клэр приложила теплую руку к его щеке; ее лицо оставалось холодным.

— Вот как? Все мои партийные друзья в Нью-Йорке просто без ума от «новой драмы», театра кабуки и подобных вещей. Эти фильмы тебе не напоминают Кокто, только в них больше юмора?

Кто такой Кокто, Дэнни не знал.

— Кокто меня никогда не волновал. Как Сальвадор Дали и ему подобные. Я простой обыватель с Лонг-Айленда.

Клэр продолжала его гладить. Ему было тепло, но вчерашней страстной нежности у нее уже не ощущалось:

— Девочкой я проводила лето в Истхемптоне. Там было очень хорошо.

Дэнни рассмеялся, довольный, что внимательно прочел туристскую брошюру Консидайна:

— Хантингтон — это совсем не Истхемптон, милая.

Это «милая» неприятно удивило Клэр, она убрала было руку, но потом снова стала поглаживать Дэнни. Он спросил:

— Кто снимал эти фильмы?

— Блестящий режиссер — Поль Дионей.

— Специально для близких друзей?

— С чего ты взял?

— Это же порнография. Такое в кинотеатрах не покажешь. Это же противозаконно.

— Ты судишь так резко, как будто уважаешь буржуазные законы, которые ограничивают свободу художника.

— Это ужасно. Что это за мужчина, который от этого получает удовольствие!

— Почему обязательно мужчина? Я — женщина и ставлю высоко такое искусство. Ты совершенно зашорен в своих взглядах, Тед. Для человека нашего движения это плохо. Кроме того, я знаю, это тебя возбудило.

— Неправда. Клэр рассмеялась:

— Ну зачем лукавить? Скажи, что тебе хочется? Что ты хочешь делать со мной?

Она хочет трахать его, чтобы все выведать, значит, она знает, значит…

Дэнни решил поддержать игру, стал целовать ее в шею, в щеки. Клэр глубоко задышала, притворно, словно девочка на подиуме клуба Ларго, делающая вид, что, обнажаясь, входит в экстаз. Стала трогать его спину, грудь, плечи, массировать их, казалось, что она сдерживается, чтобы не переборщить в своем обмане. Он пытался поцеловать ее в губы, но они оставались плотно сомкнутыми. Клэр просунула ему руку между ног, но там все было холодно и вяло, а от ее прикосновения стало только хуже.

Дэнни чувствовал скованность во всем теле. Клэр завела руки за спину и одним движением скинула свитер вместе с лифчиком. Груди у нее были в веснушках и старческих пятнышках, похожих на раковые, левая была больше, как-то странно свисала, а соски были темными, плоскими и окружены морщинистой кожей. У Дэнни мелькнула мысль о предателях и мексиканцах, сосавших их. Клэр прошептала: