Город грехов (СИ)

— Почему сразу мне не рассказали? — даже несколько обиженно протянул Зак, привыкший к максимальному доверию со стороны отца, — Это же моя специализация…

— Твоя, как ты выразился, специализация — наказывать врагов. Ты здесь видишь того, кому можно отрубить пару конечностей? — перебила его Лили, сделав ехидное замечание, — Идём, нужно допросить этих шлюшек, но вряд ли мы что-то узнаем — сработано очень чисто. И кстати, тебя не просветили, потому как мы опасаемся, что ты ринешься резать глотки в отместку и наломаешь дров.

Зак только фыркнул в ответ: за кого отец его принимает? Да, громкая репутация бежит вперед него, особенно после того грязного случая два года назад в Ворчестере… Но сам факт того, что Змей посоветовался со своей мадам, а его оставил не у дел, был неприятен. Грант не боялся этой странной угрозы в его сторону — возможная смерть в принципе не пугала. Он столько раз её жаждал, столько молил об этом избавлении, что оказаться на месте Билли не казалось чем-то ужасным.

***

Бекки волновалась, как никогда. Но за то она и любила сцену — возможность что-то сказать, показать свою позицию. Потому как в жизни такого шанса обычно не предоставляется. Возможно, если бы не тот некрасивый случай трёхнедельной давности, она бы не решилась сегодня исполнить эту песню, да ещё и выйти в таком виде: мужской брючный костюм в тонкую полоску, взятый напрокат из ателье. Волосы аккуратно убраны под классическую шляпу, на лице минимум косметики — только красная помада. Соседи по гримёрке удивлённо поднимали брови на сегодняшний образ Рейны, а она отчаянно искала в себе решимость. И воспоминания о том вечере, когда она всего-навсего уступила в переполненном автобусе место с табличкой «white» беременной чернокожей женщине, значительно подогревало злость, необходимую, чтобы голос обрёл характерную, несколько мужскую хрипотцу.

Их обоих — и незнакомку на сносях, и Бекки — водитель попросту выставил из автобуса, вынудив идти несколько кварталов пешком. Девушку до сих пор грызла совесть за это: не уступи она по глупости место, как положено, обе бы спокойно доехали до своих остановок. И раз тогда закричать о несправедливости не вышло, она была готова высказаться сейчас — тем способом, что был ей доступен. Сказать этому гнилому разбитому на классы по внешним признакам обществу, что так быть не должно. Пусть и услышат всего пара десятков людей.

Наконец, громко прозвучал её псевдоним, и Ральф освободил сцену. Стиснув зубы, Бекки снова прокрутила в голове те лица: измученное и уставшее — девушки-метиски и красное от злости — водителя. Укоризненные — остальных пассажиров, без труда соблюдающих правила сегрегации. Неожиданная по своей мощи злость захватила Чейз, и она смело ступила на деревянный помост.

Зал притих. Ни звона бокалов, ни приглушённых разговоров, ни заказов бармену — он покинул своё место и пристроился с краю сцены с гитарой в руках, уже звеня первыми резкими аккордами. Непривычный образ обычно милой певицы заметили все. Глубоко вдохнув, Бекки подняла взгляд на зрителей: сегодня клуб забит до отказа, но… В углу зала пустота, от которой стало почему-то обидно. Она ждала его прихода. Так сильно мечтала предстать перед ним вот такой, смелой и безрассудной. Что ж… эта песня нечто большее, чем просто шанс покрасоваться. Это — крик.

Whoa Black Betty, bambalam

Yeah Black Betty, bambalam

Black Betty had a child, bambalam

Damn thing gone wild, bambalam

Она видела, как на первых же словах расширились глаза у мужчин за первым столиком, забывших про тлеющие в руках сигареты. Двое даже потрясённо открыли рты, и такая реакция была предсказуема. А злость и кураж уже смешивались в крови, и, кинув на них вызывающий взгляд, Бекки продолжила, с хрипотцой, с надрывом, вкладывая в каждую строку всё, что ей не дали прокричать в тот вечер на холодной улице.

She's always ready, bambalam

She's so rock steady, bambalam

Whoa Black Betty, bambalam

Yeah Black Betty, bambalam

Потихоньку, незаметной тенью трущийся у двери в подвал чернокожий уборщик замер — единственный в клубе представитель своей расы на положенном обществом месте. Он не мог не узнать старую песню рабов в новой аранжировке. «Черная Бетти» — так среди них называли плеть. Белая девушка в мужском костюме, исполняющая то, что никогда не должно было касаться уст столь нежного создания. Но она вообще в последнее время начала забывать, что такое страх и чувство самосохранения. Сумевший придать живости изначально схожей с кантри мелодии Артур тоже, судя по всему, словил этот драйв, что излучала Ребекка, притопывающая ножкой и разбивающая вдребезги все ноты вместе со стереотипами. Так усиленно её отговаривал от этого выступления, но теперь открыто улыбался, любуясь пританцовывающей девушкой, излучающей просто бешеную энергетику.

Whoa Black Betty, bambalaaaaaaam!!!