Город грехов (СИ)

Дрожь била всё тело, от места соприкосновения кожи с металлом шли ледяные мурашки, опускаясь тяжестью в непослушные ноги. Инстинкт самосохранения вопил, что нужно что-то делать, наступить каблуком на грязный ботинок позади, толкнуть, пихнуть локтем. Но разум, пока ещё не покинувший головку, ясно отвечал: одна против троих с ножом это просто смешно.

— Кричи, куколка, вряд ли тебя кто-то услышит, — немного нетрезво хохотнул третий, — Будешь слушаться, или твою хорошенькую мордашку порежем на совсем не хорошенькие лоскуты…

— А вы не подумали, что её действительно услышат? — заставил всех находящихся в переулке замереть громкий, откровенно злой баритон, от которого в груди Бекки кольнуло острым жалом. Вместо яда — облегчение, и тут же жар, сворачивающий в спирали нервы.

— Ты ещё кто такой? — недовольно протянул мужчина с ножом, — Иди, куда шёл!

— К вашему несчастью, шёл я именно сюда, — Заккари вышел из тени, на ходу слегка отодвигая расстёгнутый плащ, чтобы была видна неизменная кожаная кобура. Поймал испуганный взгляд зелёных глаз, светящихся надеждой и чем-то… Чёрт побери, это радость? Определённо.

«Конечно, ты рада меня видеть — ещё немного и тебя бы разорвали на куски эти ходячие смертники».

— Парень, ты это… Мы можем поделиться, тут на всех хватит, — неуверенно предложил предводитель нападающих, заметив револьвер, и рука с лезвием дрогнула, едва не оставив кровавую полоску на горле девушки.

Это точно было лишним. Грант и без того был на грани с момента, как увидел приближающиеся к хрупкой фигурке тени. В затылке стучало, каждым ударом заставляя шагать быстрей, хоть он и так безбожно опоздал, допрашивая девчонок Дайяны. Видеть чужие руки, так грязно хватающие Бекки и норовящие попортить совершенный идеал, было невыносимо. Заккари едва сдерживался, чтобы не выхватить оружие и не перестрелять этих псов, как мишени в тире. Сдерживало лишь то, что в глазах Бекки не хотелось падать так низко. Но вот ярость, клокотавшую в горле, не удалось усмирить:

— Заткнули пасти, жалкие отродья, и убрали от неё свои лапы, — прорычал он, — Я, мать вашу, Зак Грант, и не повторяю дважды!

Сверкнув чёрными глазами, полными до краёв жажды крови, Змей отработанным годами жестом выхватил револьвер. Но противникам было достаточно фамилии, прозвучавшей в грязном переулке, как смертный приговор.

— Прости, Грант, мы не знали, чья она, — глухо просипел парень с ножом, убирая его от горла Бекки, — Уходим, парни! — явно занервничав, он, словно обжёгшись, отпихнул от себя девушку, тут же споткнувшуюся и рухнувшую на колени. Чертыхаясь, троица расистов сбежала из-под направленного на них дула револьвера, натыкаясь друг на друга. Лишь когда последняя фигура скрылась в ночи, Зак позволил себе выдохнуть и убрать оружие в кобуру.

— Ты в порядке? — метнувшись к Бекки, он протянул ей свою тёплую шершавую руку, помогая подняться с грязного асфальта. Она медленно распрямилась, морщась от саднящих коленей и принимая помощь с явной неохотой. А вот ощутить сильную опору было на удивление приятно, мурашками вдоль позвоночника.

— Все хорошо, — вздохнула Чейз, отряхивая ладони и с сожалением признавая, что чулкам капут, — Знаешь, я уже сбилась со счета, сколько раз должна тебя поблагодарить.

— Не стоит, — словно пытаясь скрыть внезапное смущение, Заккари торопливо убрал руки в карманы, — В конце-концов, ты здесь в такой час из-за меня. Прости, что опоздал: видимо, твой приватный концерт придётся перенести.

Бекки несмело улыбнулась, встречаясь с его взглядом: и как так может быть, что минуту назад в этих глазах горели костры ада, а сейчас в них только очевидная вина? От былого желания высказать Гранту все, что думает о его галантности, не осталось и следа. Она была безумно рада его появлению, и не только потому, что он спас от расистов.

— На самом деле, ты здесь не при чем, — поспешила она пояснить, уже ощущая на уровне интуиции, как он посыпает голову пеплом, — Это я исполнила не ту песню по их меркам. Чертовы расисты, — тихо буркнула себе под нос и зажала рот ладошкой: с каких пор она позволяет себе такие выражения?

— Ого, ты заставляешь меня жалеть о пропущенном выступлении ещё сильней, — вдруг подмигнул ей Грант, тоже безмерно удивлённый злостью обычно милой девушки. Это было безумно забавно, словно крохотный пушистый кролик, пытающийся скалить зубки, — Что же это была за песня?

— Чёрная Бетти, — закатила глаза Чейз, понимая, как глупо выглядел её последний жест, — Это песня афроамериканцев с плантаций, и мне хотелось… А знаешь, неважно, — отмахнулась она от объяснений, не желая больше возвращаться к этой теме сегодня. За глупость надо платить, и она получила на сдачу ободранные коленки и ещё один долг перед Грантом.