Город грехов (СИ)

Впившись губами в её шейку, он пытался не кричать, чувствуя, как цвета жизни словно возвращаются в пустоту в груди, вновь наполняя мир красками. Её волосы — золото, глаза — сияние изумрудов, губы — коралловые лепестки. Бекки рвалась из своих пут, растворяясь в ощущении цельности, что приносил каждый новый толчок, и новая волна эйфории приближалась к ней медленно и уверенно, смывая все остатки боли. Она искала его губы, чтобы не разлететься на куски, находя в них единственный ориентир в туманящемся мире. И находила, находила жадный язык и игривые укусы. Стон рот в рот, и Зак едва успел покинуть охваченное дрожью тело, изливаясь на плоский животик.

Их трясло. Снова слившись в поцелуе, делились общим пиком своего удовольствия, понемногу приходя в себя после произошедшего. Такого не мог ждать никто из них: что отстраниться окажется невозможно даже, когда напряжение, наконец, найдёт свой выход. Видимо, скользящим по коже искрам не суждено погаснуть.

Уже было почти утро, когда они уснули. Бекки — в его крепких руках, прижимаясь спиной к твёрдой груди и улыбаясь абсолютно счастливой улыбкой. А Заккари долго пытался привыкнуть к этому: что не хочется уйти, что он готов держать её в объятиях хоть всю ночь, охраняя сон своей девочки-радуги. Он никогда ещё не спал с кем-то в прямом понимании этого выражения. Слушая её мерное, уставшее дыхание, вдыхая аромат яблок от спутанных белокурых волос, на краю уплывающего сознания прошептал, соглашаясь со странным словом:

— Amante…

И даже если бы Ребекка могла это слышать, она все равно не знала итальянского.

11. Ябеды

Понять, где сон, а где явь, Бекки удалось не сразу. Сначала в запутанные картинки перед глазами просочился тонкий аромат свежесваренного кофе, а приоткрыв веки, она увидела на тумбочке поднос с дымящейся чашкой и парой круассанов. Моргнув, чтобы сбросить остатки сна, девушка перевернулась на спину и внезапно слишком остро осознала, что в постели находится одна. Стало жутко тоскливо, но ровно до момента, пока где-то неподалёку не раздался чуть насмешливый голос, сразу заставляя вспомнить о том, как его может искажать хрипотца.

— Доброе утро, засоня, — улыбнувшись, Заккари отбросил на стул вчерашний пиджак, который пытался свернуть в свой багаж, и подошёл к кровати. На нём уже была свежая голубая рубашка и брюки, что явно говорило: встал он давно, — Я думал, тебя придётся будить. Уже почти полдень.

— Доброе утро, — просияла она в ответ, и тоску тут же сменило понимание, что Грант с просто хотел дать ей выспаться. Волна нежности прокатилась до самых кончиков пальцев. С наслаждением потянувшись и почувствовав приятную усталость в мышцах, Бекки попыталась сесть, и одеяло соскользнуло с груди, напоминая, что она по-прежнему совершенно голая. Тихо ойкнув и покраснев (видимо, способность смущаться она не утратила вместе с невинностью), девушка тут же подхватила вредную ткань, натягивая повыше. Значит, ей не приснилось. Всё это было на самом деле. При свете дня казалось, что прошлая ночь не более, чем разыгравшееся воображение.

Жест не остался незамеченным. Тяжко вздохнув, Зак подошел к кровати и осторожно присел на самый край, пытаясь поймать немного потерянный взгляд Бекки и понять, что у неё на уме.

— Жалеешь?

Он не хотел слышать подтверждения. Искренне считая все произошедшее едва ли не самым прекрасным, что с ним случалось, Грант ужасно боялся сейчас узнать, что сама девушка считает эту ночь ошибкой, которой не суждено повториться.

Нахмурившись, Бекки почувствовала неприятный укол в груди: неужели он не хотел этого? Нет. Не может быть. Собравшись с духом, свистящим шёпотом выпалила:

— А ты?

— Должен был. Но проснувшись рядом с тобой, я понял, что… счастлив? — слово прозвучало тихо и неуверенно, но другого определения не нашлось. Видеть, как утром солнечные лучи играли в золотистых прядях, как спокойно и умиротворенно её светлое личико, ощущать тепло тела, которое так грело, что холод в груди, казалось, совсем растворился. В этом, почему-то, и оказалось далёкое и недоступное понятие искреннего счастья.

— Зак…

Снова засверкав широкой улыбкой, Бекки уже без сомнений подалась вперёд, наплевав на вновь упавшее одеяло. Пользуясь тем, что Грант в рубашке, притянула его за плечи, тут же получая его горячие ладони на талию, от которых тело привычно бросило в жар. Поцелуй был неспешным, полным невысказанной нежности, заставляющей сердце трепетать от восторга. Пальцы Зака впились в бархатистую кожу чуть сильней, осторожно отодвигая девушку от себя:

— Малышка, если ты не прекратишь, мы точно никуда не поедем, — с нескрываемым сожалением прошептал он, едва заставив себя разомкнуть поцелуй.

— Да. Прости, надо собираться, ты прав, — говорит одно, а делает другое, робко скользя губами вдоль скулы, к родинкам.