Город грехов (СИ)

Она подняла на него замутненный слезами взгляд. Так нуждалась в его поддержке, этих руках, без которых, казалось, развалится. Необходим до дрожи, как единственная опора, единственное, что держит на плаву и не дает захлебнуться в своих чувствах, жалящих куда-то в самый центр груди. Больно. Так хочется, чтобы боль ушла…

Совершенно не думая, что она делает, Бекки обхватила его лицо руками и притянула к себе, ловя пересохшие губы с еще не зажившей до конца ссадиной. От первого же касания ток пронесся искрами по коже, но самое главное — тепло. Жадно впитывая в себя его вкус — табак и амаретто — она чувствовала, как согреваются понемногу все клеточки тела, как крошится по маленькой пылинке камень на сердце от предательства матери.

Все хорошо — потому что Заккари здесь.

Он был безмерно удивлен такому неожиданному напору, но и мысли не возникло возражать. Не умеет утешать, так отвлечь точно в состоянии. Он ощущал исходящие от Бекки горячие волны столь острой потребности, что пальцы сводило от желания перехватить инициативу. Но малышке нужно унять свои взбесившиеся нервы — и Зак был готов дать ей свободу. Собирая в кулак собственный пиджак на ее спине, он поражался тому, какой жадной и страстной может быть его девочка-радуга. Глубокий поцелуй, сплетаясь языками и обжигая короткими выдохами, становился все голодней. А пальчики Бекки опустились к вороту рубашки, без тени сомнения расправляясь с первой пуговицей.

Заккари перехватил ее запястья, мягко разрывая касание губ. Воздуха не хватало, а глаза потемнели от понимания ее намерений, и одного короткого утвердительного взгляда хватило, чтобы удостовериться в них. Ребекка торопливо скинула на пол пиджак, грохнув небольшим пистолетом в его кармане. Снова прильнула к Гранту всем телом, оставляя опаляющие короткие поцелуи на его шее, вызывая мурашки:

— Согрей меня…

На самое ухо, прикусывая мочку, отчего дрожь пробежала вдоль позвоночника. Его не нужно было просить. Впивается в ее шейку, вынуждая откинуть голову, находит синеватую тонкую венку и втягивает в себя, словно крича о том, кто среди них ведущий. Привкус соли на языке будоражит кровь и придает какой-то новый оттенок привычной карамели. Бекки тихо ахает, и ее руки поднимаются к его волосам, вплетаясь пальцами в волнистые пряди. Все еще немного боится отказа, но Зак слишком увлечен, покрывая поцелуями ее ключицы. С хрипловатым выдохом прикусывает косточку, заражаясь голодом и желанием своей малышки. Это их общее безумие, общая лихорадка.

Холод отступает, а в крохотной избушке становится все жарче, воздух накаляется до туманной дымки. Бекки и не думала, что желание настолько ее захватит, что в животе начнет гореть от необходимости получить больше. Хотела согреться, но похоже, сгорит — недооценила своего змееныша… Где-то краем мутнеющего сознания слышит стучащие по крыше капли дождя, тут же затихающие под гулом в висках. Пульсация усиливается от каждого нового касания жадных губ, от слишком горячих рук на талии, прожигающих даже сквозь тонкую ткань платья. Как же он нужен ей, сейчас, весь, в ней. Чтобы заставил забыть о том, почему они здесь сегодня и как пережить эту ночь. Терпеть пустоту внутри нет сил, и Бекки резко тянет в стороны края его рубашки. Несколько пуговиц со стуком падают на пол.

— Моя девочка сегодня в боевом настрое? — только и усмехается Грант, расправляясь с этой частью одежды окончательно и откидывая ее к пиджаку. Улыбка тут же сменяется сдавленным шипением, когда Ребекка, коварно сверкнув глазами, рывком расстегивает молнию на боку своего платья и стягивает его через голову, быстро и без малейших колебаний. Скидывает туфельки и остается перед ним в простом белом белье и бежевых чулках, последним штрихом призывно встряхивает волосами, чем окончательно сводит его с ума. Такая раскованная и смелая — просто потрясающая, невероятная… любимая.

Бекки не хочет тратить больше ни мгновения: слишком остро нуждается в его касаниях. Льнет к нему всем телом, снова встречаясь в поцелуе, и от соединяющихся губ прокатывается волна жара. Его ладони на ее ягодицах, сжимая упругую кожу все сильней. Никто не хочет останавливаться, только продлить этот момент как можно дольше.

Первый их секс был знакомством.

Второй — неожиданностью и экстримом.

Третий — примирением.

И только сейчас он мог быть откровением и страстью, высвобожденной до конца.

Теперь преграды пали, и Бекки могла изучать его тело своими руками и губами. Могла целовать родинки на скулах и наслаждаться мягкостью волос и твердостью мышц, умопомрачительно приятно перекатывающихся на спине и лопатках. Хотелось заявить свои права на каждый участок этого потрясающего тела, и только шрамов на плечах она не смела касаться. А Заккари не терял времени даром, избавив ее от верхней части белья и уже спускаясь поцелуями к ложбинке груди.