Город грехов

Уже мертвый, поэт подвергся всем способам бесчестия, которых сумел избежать при жизни.

Иногда оратор прерывал себя риторическими вопросами и восклицаниями. Трудно было составить представление о логическом замысле его речи, скорее всего такого и не было.

Декорации сцены изменились.

Оратора в парике сменил артист. Он был соседом писателя. Лицо артиста было в темных желтоватых тонах.

Помогая себе жестами и мимикой, артист убеждал горожан не падать духом и счастливо завершить остаток этой жизни.

Люди в толпе были разные, одни смеялись, другие рыдали и дрожали от страха.

Разумные люди, ставящие себя не ниже философов, которые умели видеть сходство во всяких вещах, молча внимали артисту.

Были в толпе и обычные люди, которые только попусту толкались, напирали и разевали рты, не чувствуя никакого страха перед знамениями, предвещающими нечто ужасное, может быть, даже конец света.

Артист, по всей видимости, отводил себе роль Вергилия в путешествии к лучшему миру. Иногда он вскидывал голову, и над его головой как будто вспыхивало пламя.

— Вы забыли бога и окружили себя толпой вожделений… — восклицал артист, обращаясь к толпе. — И теперь вам грозит смерть и круги ада… смертные вы пытались причислить себя к бессмертным… как вы оправдаетесь?.. через вас обычные люди соблазнились и претерпели многое из того, что с ними случилось… попробуйте теперь мертвых заставить замолчать… они взывают из гробов о справедливости… вы их привели в движение и смятение, и как Пилат умыли руки… молчите… не пытайтесь оправдываться… оправдывающие себя всегда делаются своими обвинителями… что?.. вы пытаетесь уверить меня, что заслуживаете прощения, хотя подлежите суду, как виновные?.. что?.. нет… нет… я не сошел с ума и меня не оглушили слухи о проклятии… осмелюсь предположить, что они сомнительны, несправедливы и имеют нужду в доказательствах… что?.. а об этом я пишу в своих мемуарах, которые иногда напоминают мне донос на самого себя… я и не предполагал, что дойду до такого безумия и осмелюсь солгать что-либо подобное… даже мои враги, почитающие себя знающими то, чего не знают, не могли бы выдумать подобное…

Солнце неожиданно затмилось. Порыв ветра поднял в воздух облако пыли.

Толпа пришла в ужас, своим страхом свидетельствуя о присутствии бога.

— Не смерти нужно бояться… — заговорил незнакомец в плаще, появившийся из-за спины писателя.

— Что?.. я вас не понимаю… — писатель невольно отступил.

— Время, когда нас не будет, так же мало касается нас, как и время, когда нас не было… к тому же со смертью прекращаются и страдания… это успокаивает и устраняет страх и все ужасы относительно преисподней… человек может жить приятно лишь тогда, когда живет разумно… глупо делать саму жизнь только средством для жизни… к счастью ведут умеренность желаний и воздержание от страстей… кстати, вы не знаете, кто этот человек, взявший на себя роль пророка?.. — незнакомец сощурился.

— Мой сосед и известный актер… — сказал писатель заикаясь. — А кто вы?.. мне кажется, мы уже встречались…

— Когда-то я жил в доме, фасад которого украшали горгоны и химеры, плюющиеся огнем… увы, от дома остались одни развалины… время бежит и в прошлом все исчезает, города, люди… — Губы незнакомца искривила улыбка. Он сошел по ступеням и исчез в толпе, внимающей артисту, речь которого приобрела стройность, была полна игры слов и созвучий в концовках фраз. Он рассказывал зрителям о достойных удивления и изумления видениях, явленных ему. Он был тот воскресший, который недавно умер и ожил. Восхищенный из своего тела, он видел в духе, как город проваливался в разверзшуюся яму преисподней. Там в кромешной тьме ему открылось то, что прежде было скрыто и неизвестно. Он был на самом дне преисподней и слышал голоса всех грехов. Они вопили и обвиняли его все вместе.

— Все… занавес… хлопайте… — сказал артист, обращаясь к толпе, и стал подниматься по лестнице на террасу. — Кажется, я напрасно воскрес… — заговорил он, обращаясь к писателю. — Есть люди, которые ищут моей смерти и будут весьма обрадованы, увидев меня живым… ну, здравствуй…

— Я вас знаю?..

— Я изменил имя и лицо, но меня не трудно узнать… когда-то я был известным артистом и твоим соседом, пока не попал под подозрение и не присоединился ко всем прочим блуждающим… боже, а это кто?..

Человек, спавший в кресле еврея, умершего от желтухи, встал, потянулся и громко с криком зевнул. Пошатываясь, он спустился с террасы и скрылся в толпе.

В толпе шум. Очередного оратора избили так, что он сесть не мог, и лечь не мог, его рвало желчью, губы тряслись. Он лежал у стены и царапал стену ногтями, как будто карабкался по лестнице на небо к богу с приговором людям. И бог явился ему. Его окружала свита существ, одетых как птицы одеждой крыльев.

Бог увлек человека за собой, завел его во мрак, где каждый угол был полон вздохов, и оставил…

* * *

Утром улицы города наполнились пылью и шумом.