Город грешных желаний

«Сам Соломон во всей славе своей!» — восхищенно подумала Троянда, невольно щурясь от блеска золотой и серебряной парчи, а также многочисленных драгоценностей, которыми был украшен, увешан, увенчан и унизан незнакомец. На нем просто живого места не было, разве что борода — окладистая рыжая, вернее, красная борода, закрывавшая пол-лица, — не увита бриллиантовыми или жемчужными нитями. Это была настоящая восточная, вызывающая, сказочная, баснословная роскошь, и оставалось только бессильно воображать, как же наряжается Барбарусса, когда отправляется, например, к своему султану, если он так одет для деловых переговоров по выкупу одного из многих тысяч своих пленников! Впрочем, кажется, эта встреча немало значила для Барбаруссы, ибо, едва поправив сбившийся тюрбан, он взволнованно спросил:

— Ну что?

Голос его показался Троянде слишком тонким для столь громоздкого человека.

— Все хорошо, — успокаивающе кивнул Аретино. — Их только двое. Младший остался на корабле.

Ну, я не верил, что его уговорят! — покачал головой, вернее, своим несусветным тюрбаном Барбарусса, и Троянда поразилась тому, как чисто говорит по-итальянски этот турок. Впрочем, он же пират, а ведь всем известно, что каждый пират в совершенстве владеет несколькими языками. Однако еще больше ее заинтересовал предмет их разговора. Значит, на встречу с Барбаруссой пришли только Григорий с Васяткой: «младший», то есть Прокопий, не явился. Почему? Ведь сам Барбарусса некогда послал его за выкупом. Нет, все понятно: Григорий опасается подвоха со стороны Аретино или этого пирата. Своей жизнью он готов рисковать без раздумья, Васятку голыми руками не возьмешь, он не то что трех-четырех — и десяток аретиновских bravi в клочки разорвет! А вот за тщедушного Прокопия они опасались… Правда, непонятно, почему его присутствие или отсутствие так тревожило пирата.

— А если они спросят об отце? — нерешительно спросил Барбарусса.

— Разумеется, спросят! Ты что, забыл, о чем мы договорились? Отец в добром здравии, не спит, не ест, ожидая встречи, — нетерпеливо проговорил Аретино — и вдруг в отчаянии прищелкнул пальцами: — О, дьявол бы побрал этого Барбаруссу! Не мог, что ли, приглядеть за старикашкой? С таких петухов, несущих золотые яйца, надо пылинки сдувать! Нет, позволил ему умереть! А теперь, по его милости, я могу лишиться своего гонорара!

* * *

Если бы Троянда могла, она схватилась бы за сердце, но портьера надежно сковывала ее движения. Она только и могла, что глубоко вздохнуть, готовясь закричать во весь голос, так, чтобы ее услышал Григорий: «Уходи! Тебя хотят обмануть! Твой отец умер. Аретино и Барбарусса хотят забрать деньги, ничего не дав взамен!»

Однако ни звука не сорвалось с ее уст, и не потому, что она испугалась. Почему Аретино так разговаривает с Барбаруссой? Ведь перед ним — гроза всех христианских морей, сверкающий своим великолепием, словно Соломон… Соломон… Боже праведный! Что это делает Аретино?!

Не веря своим глазам, она смотрела, как Аретино вдруг схватил грозу морей за бороду и, приблизившись к его лицу, прошипел:

— Ты что-то поглупел, друг мой! Помни — если я предложил тебе сыграть в эту игру, то это еще не значит, что я простил тебя! Если русские хоть что-то заподозрят — можешь отсчитывать минуты своей поганой жизни, и, клянусь, даже такой кретин, как ты, не успеет сбиться со счета! — Он оттолкнул пирата, продолжая при этом тянуть его за бороду, и Троянда мимолетно удивилась, почему рыжебородый не кричит от боли. — И вот еще что, миленький… — почти мурлыкал Аретино, — остерегись, не бросай слишком томных взоров на этого русского красавца, даже если он окажется в твоем вкусе. Ах да, я ведь совсем забыл, что твои вкусы успели измениться!

И еще больше оттянув бороду, так что… так что открылся гладкий бритый подбородок, он вновь отпустил огненно-рыжий пучок.

Всего на миг оставалось неприкрытым искаженное испугом лицо, но Троянде вполне достало этого времени, чтобы угадать капризные, женоподобные черты Луиджи Веньера.

22. Возвращение Лилии

Очнувшись, Троянда увидела, что комната пуста. Она даже не заметила, когда ушли Аретино и этот фальшивый Барбарусса.

Луиджи! Значит, Луиджи вернулся. И хватило же наглости! Впрочем, почему бы и нет? Ведь он бежал с Джильей, которая только и делала, что обкрадывала Аретино и снова возвращалась к нему. Луиджи было у кого поучиться. Конечно, он готов на все, чего бы ни потребовал Аретино, только бы добиться прощения. Подумаешь, изобразить какого-то турка — это ведь просто ничто по сравнению с тем, что выпало на долю бедняги Лазарио! А может быть, на сей раз Луиджи бросил Пьерину, пока его голова еще крепко сидела на плечах?