Город и ветер

Но при любом раскладе единственной несомненной потерей был бы флот. Военные не дали бы в обиду своего адмирала, они пошли бы за Таш, какую бы безумную игру та ни затеяла. Первой леди верили, даже её недоброжелатели, даже кровные враги верили в нерушимую честь адмирала д’Алория, в её способность сделать то, что нужно, так, как нужно, и именно тогда, когда это необходимо. Флот был предан своей предводительнице и уверен, что та верна флоту. И, когда выбор встал между мужем и людьми, три года шедшими за ней и доверявшими ей даже в самые смутные времена, Таш вер Алория не колебалась.

Встречный ветер, Тэйон ведь знал свою жену, её решение было абсолютно очевидным и предсказуемым!

Лэри Алория позволила Тэйону пребывать в Отчаянии Магов. Зная, что, когда вернётся, от него останется лишь пустая оболочка. Она бросила все силы и все способности на то, чтобы сохранить как можно больше своих людей. Будучи уверенной, что, вернувшись победительницей и обнаружив страшное «предательство» правителей, сможет делать всё, что угодно. Вышвырнуть Дома Тон Грин и Вуэйн из города, публично четвертовать ди Эверо и ди Ромаэ, надеть корону на Шаэ, или на себя, или на свою корабельную кошку. И юная, отчаявшаяся спасти предавший её город королева поддержала бы любое из этих решений…

…а ещё Таш могла наконец избавиться от мужа-калеки, склонного любого приблизившегося к ней мужчину рассматривать как потенциальный коврик в ванной. В конце концов, госпожа адмирал — женщина из плоти и крови, а за три года многое могло случиться… «Откуда, ветер её побери, вылезла эта мысль?»

Магия поднималась медленным, всё нарастающим приливом. Рвались один за другим ограничения и печати, наложенные магистром на свой разум. Откуда-то потянуло ветром, разметавшим свободно падающие на плечи Тэйона волосы, подхватившим прядь, выбившуюся из сложной причёски Таш.

Он помнил…

Открытую ветрам башню старого замка, на которой он проводил дни и ночи, слитый в единое целое с гуляющими в горах зимними ветрами. Чёткое построение заклинания, то несравненное удовольствие, которое испытывал, когда один за другим элементы его замысла выстраивались в стройную, завершённую схему прекрасных, одновременно хаотичных и строго организованных чар. Дни и ночи одиночества, ветра и магии.

Лёгкие шаги, темновейное дуновение, поднимавшееся снизу по винтовой лестнице. Маг резко разворачивается: разве он не приказал не беспокоить? Во имя Первого Сокола, башня окружена многослойной вуалью убийственных арканов, любой, кто попытается войти…

Лёгкие шаги. Спокойные, неторопливые, но и не замедляющиеся в опасении. Она шла навстречу, и с каждым её шагом смертоносные вуали поднимались, уходили в сторону, опадали, позволяя ей сделать ещё один шаг, ещё одно движение. Ветер, тьма и магия отступали, повинуясь воле женщины, которая не имела над ними власти и которая тем не менее была единственной в замке, кто мог совершенно их не бояться.

Тонким веером сложившее крылья заклинание, мягкое прикосновение энергетических потоков к коже. Магия отхлынула, позволяя ей пройти к хмурящемуся, бледному от холода молодому человеку, застывшему перед бойницами.

— Я просил не беспокоить, — в голосе напряжённость зимней вьюги. Ему не просто было сдерживать ветер и одновременно вести светскую беседу.

— Я знаю, — спокойный, бездонный взгляд. Она протянула ему кружку с чем-то горячим, дымящимся на морозном воздухе. Маг, сознание которого казалось пустым и прозрачным от истощения и голода, несколько секунд непонимающе смотрел на свой первый за трое суток завтрак. А затем протянул руку, принимая его. И магия, ледяным пламенем горевшая в его теле, угасла, чтобы не обжечь её случайным прикосновением…

Та самая магия, которая теперь вьюжно-золотым приливом поднималась в его глазах. Та магия, которая всегда была способна уничтожить кого угодно и что угодно. Но не её. Только не её.

Бывший лэрд соколов безмятежно улыбнулся. Поправил её блестящий чёрный локон.

— Совершенно бесподобны. Но Вы вдруг побледнели. День был столь утомительным?

— Най. — Госпожа адмирал грациозно приподняла одно плечо в попытке пожать им. Из чего Тэйон заключил, что второе, скорее всего, ранено и не зажило ещё до конца. Не думая, что делает, маг протянул руку, положил на закованную в металл ключицу. Он никогда не был силён в целительной магии, а сейчас и вовсе ни в одном из видов волшебства, но по расширившимся тёмным глазам понял, что исцелил рану. Понятия не имея как, а главное, зачем это сделал.

Воздух рвался из-под контроля, всё дальше и дальше выскальзывая из тисков искалеченного сознания, ища выход, любой выход. С верхней полки слетела и медленно поплыла по кругу тяжёлая книга, затем вторая, третья… всё быстрее закручивающийся хоровод шелестящих страниц.

— Вы стихия, моя лэри. Дикая сила природы, управлять которой не подвластно никому, о чём мне стоило бы помнить. Вы — сама стихия.

«Как, впрочем, и я».