Город и звезды

От этого толку было мало, и Алистра ничего не поняла. Но ни одна машина добровольно не выдавала информации больше, чем у нее просили, а искусству формулирования правильных вопросов нередко приходилось долго обучаться.

– Как я могу встретиться с ним? – спросила Алистра, решив, что вопрос с мониторами выяснит, когда доберется до них.

– Я не могу сказать тебе без разрешения Совета.

Дело приобрело совершенно неожиданный, даже смущающий оборот. В Диаспаре почти не было мест, запрещенных для посещения. Алистра была вполне уверена, что Элвин не получал разрешения у Совета, а это могло значить только одно – ему помогает еще более высокий авторитет.

Совет правил Диаспаром, но сам Совет мог быть превзойден высшей силой – почти безграничным интеллектом Центрального Компьютера. Невольно хотелось думать о Центральном Компьютере как о чем-то живом, находящемся в одном месте, хотя в действительности он был суммой всех машин Диаспара. Даже не будучи живым в биологическом смысле, он несомненно обладал осведомленностью и самосознанием не меньшими, чем человек. Он должен был знать, чем занимается Элвин и, следовательно, одобрял это, иначе остановил бы его или отослал к Совету, подобно тому как информационная машина поступила с Алистрой. Оставаться здесь не имело смысла. Алистра знала, что любая попытка найти Элвина – даже если бы его местонахождение в этом огромном здании было ей известно – обречена на неудачу. Двери не будут открываться; движущиеся полы поползут обратно, как только она встанет на них; поля подъемников таинственно отключатся, отказываясь перемещать ее с этажа на этаж. Если она будет упорствовать, ее осторожно выпроводит на улицу вежливый, но непреклонный робот, или же она будет кружить по Залу Совета, пока не утомится и не уйдет по собственной воле. На улицу она вышла огорченной и озадаченной; она впервые почувствовала, что некая тайна делает ее личные желания и интересы поистине тривиальными. Это не означало, однако, что для нее самой они стали менее важными. Она не представляла, что будет делать дальше, но в одном была уверена. Элвин не был единственным упрямцем в Диаспаре.

Глава 8

Элвин отнял руки от пульта, поставив схему на сброс, и изображение на экране монитора потухло. Секунду он сидел в полной неподвижности, глядя на пустой прямоугольник, столько недель занимавший все его сознание. Он завершил кругосветное плавание; на этом экране прошел каждый квадратный метр внешней стены Диаспара. Он знал теперь город лучше, чем кто-либо, кроме, может быть, Хедрона; и он знал, что пути сквозь стены нет.

Элвин не пал духом: он никогда не надеялся, что все будет просто, что он найдет искомое с первой попытки. Важно было исключить одну возможность. Теперь он должен заняться другими.

Он поднялся на ноги и прошелся вокруг образа города, занимавшего почти все помещение. Трудно было не думать о нем как о материальной модели, хотя Элвин и знал, что в действительности это не более чем оптическая проекция картин в изученных им ячейках памяти. Когда он касался пульта управления монитором, заставляя свою точку наблюдения двигаться по Диаспару, по поверхности этой копии перемещалось световое пятнышко, показывая, где он находится. На первых порах это было полезно, но вскоре он так освоил установку координат, что более не нуждался в подсказке.

Город расстилался перед ним: Элвин взирал на него подобно богу. Но он едва замечал его, обдумывая порядок шагов, которые следовало предпринять.

Существовало по крайней мере одно решение проблемы – на случай провала всех прочих. Диаспар удерживался в непрерывном оцепенении своими схемами вечности, навсегда застыв согласно образу в ячейках памяти; но ведь можно было изменить сам этот образ, а вместе с ним – и город. Отсюда следовала возможность перестройки участка внешней стены с таким расчетом, чтобы он включал дверной проход, затем этот образ нужно было ввести в мониторы и дать городу перестроиться по новому замыслу.

Элвин подозревал, что большая часть пульта управления монитором, назначения которой Хедрон ему не объяснил, предназначалась для внесения подобных изменений.

Экспериментировать с ней было бесполезно: органы управления, которые могли изменить самое структуру города, были надежно блокированы и могли действовать лишь с разрешения Совета и с одобрения Центрального Компьютера. Шансов на благосклонность Совета почти не было – многолетние или даже многовековые просьбы ничего бы не изменили. Эта перспектива привлекала Элвина меньше всего.