Город и звезды [сборник]

Планетарная разведка может очень многое, но ускорить радиоволны не под силу и ей. Она доставит ко времени подарок — но не сможет сказать Жанетте, когда ее муж вернется домой.

И она никак не сможет изменить тот печальный факт, что в ответ на вопрос жены, куда он уезжает, Садлер соврал. Соврал во славу Безопасности.

ГЛАВА 3

Конрад Уилер кончил сравнивать ленты, на секунду задумался, встал и трижды обошел лабораторию. Глядя на него сейчас, любой старожил с уверенностью сказал бы, что спектроскопист попал на Луну сравнительно недавно. За шесть месяцев работы в Обсерватории он не успел еще окончательно привыкнуть к кажущейся легкости своего тела. Его резкие, угловатые, словно у марионетки на ниточках, движения резко контрастировали с плавной, почти как в замедленном фильме или во сне, походкой бывалых «лунатиков». Надо сказать, частично в этой порывистости был виноват темперамент Уилера, недостаток у него самодисциплины, склонность к поспешным выводам. Именно со своим темпераментом он и пытался сейчас бороться.

Ему случалось допускать ошибки — но ведь на этот раз не остается никакого места для сомнений. Факты неоспоримы, вычисления тривиальны, а ответ — ответ внушает почтительное благоговение. Одна из далеких, затерянных в глубинах космоса звезд взорвалась, выплеснув из своих недр потоки невообразимой энергии. Уилер взял листок с набросанными на нем цифрами, по десятому разу их перепроверил и потянулся к телефону.

— Это что, действительно важно? — недовольно проворчал Сэм Джеймисон. — Ты меня выдернул из фотолаборатории, я как раз делаю одну штуку для Старого Крота. Ладно, говори, все равно нужно подождать, пока пластинки промоются.

— Сколько им еще полоскаться?

— Минут пять. Но потом я займусь следующими.

— Мне кажется, что это очень важно. Тут нужна буквально секунда. Забегай, я тут рядом, в пятой приборной.

За три сотни лет фотография изменилась очень мало. Уилер, считавший, что электроника может сделать все и еще немножко, воспринимал деятельность старого своего приятеля как некий пережиток века алхимии.

— Так что там? — с обычным своим немногословием поинтересовался Джеймисон.

Уилер ткнул пальцем в лежащую на столе перфоленту:

— Я делал очередную проверку амплитудного интегратора. Он обнаружил одну штуку.

— А он только тем и занимается, — пренебрежительно фыркнул Джеймисон. — Стоит кому-нибудь в Обсерватории чихнуть, как эта твоя железяка открывает новую планету.

Скептицизм Джеймисона имел под собой серьезные основания. Интегратор — прибор очень сложный и капризный — ошибался при каждом удобном случае и даже без оного, а потому многие астрономы считали, что от него больше хлопот, чем толку. Однако директор питал к этому шкафу, набитому электроникой, нежную любовь, так что избавиться от него было невозможно, во всяком случае — до смены руководства. Собственно говоря, Маклорин сам же его и изобрел — в те далекие дни, когда имел еще время для научной работы. Автоматический страж небес, этот прибор оглядывал их год за годом, терпеливо ожидая, когда же наконец вспыхнет новая звезда.

— Вот эта запись, — сказал Уилер. — Посмотри сам, если не веришь.

Джеймисон прогнал ленту через преобразователь, переписал числа, сделал быструю прикидку… После чего у него отпала челюсть. К величайшему облегчению — и удовлетворению — Уилера.

— Тринадцать величин [4]за двадцать четыре часа! Это да!

— Тринадцать и четыре десятых, если уж точно, но у тебя получилось достаточно близко. Это сверхновая. И совсем близко.

В комнате повисла тишина.

— Слишком уж здорово, чтобы быть правдой, — вздохнул наконец Джеймисон. — Не будем никому говорить, пока не убедимся окончательно. Снимем спектр, а до того времени давай считать ее обычной новой.

— Когда там в нашей Галактике была последняя сверхновая? — мечтательно закатил глаза У ил ер.

— Наверное, звезда Тихо… нет, была вроде и попозже, где-то около тысяча шестисотого.

— В любом случае — очень и очень давно. Пожалуй, это вернет мне благорасположение директора.

— Будем надеяться, — пожал плечами Джеймисон. — Во всяком случае, ничем меньшим, чем сверхновая, ты его не проймешь. Пиши теперь краткое извещение, а я пойду готовить спектрограф. Не нужно жадничать, другим обсерваториям тоже захочется поучаствовать. Ты, — повернулся он к интегратору, продолжавшему нести свой небесный дозор, — оправдал-таки свое существование. Даже если в дальнейшем ты-никогда не найдешь ничего, кроме навигационных сигналов космических кораблей.

Через час в гостиной Обсерватории было объявлено об открытии сверхновой. Садлер воспринял новость совершенно равнодушно. Озабоченный своими личными проблемами и горой предстоящей работы, он не имел никакого желания вникать во всю эту рутину, тем более что не понимал в ней ровно ничего. Однако тут же выяснилось, что событие произошло далеко не рутинное.

— Вот это бы занести в ваши бухгалтерские книги, в графу «приход», — широко улыбнулся секретарь Уагнэл — Крупнейшее астрономическое открытие за многие годы. Идемте на крышу.