Город и звезды

Элвин не боялся: он был слишком возбужден. Это было чувство, уже изведанное в Башне Лоранна, когда он глядел на девственную пустыню и видел, как звезды завоевывают ночное небо. Тогда он просто смотрел в неизвестность; теперь же он приближался к ней.

Стены перестали плыть. На одной из сторон таинственно двигавшейся комнаты появилось пятнышко света; оно становилось все ярче — и превратилось в дверь. Они переступили через порог, сделали несколько шагов по короткому коридору и оказались внутри огромной полости, стены которой плавными изгибами смыкались метрах в ста над их головами.

Колонна, по внутренней части которой они опустились, казалась слишком тонкой, чтобы удержать каменный груз весом в миллионы тонн. В сущности, она выглядела не столько как составная часть всего помещения, сколько как позднейшее добавление. Хедрон, поймав взгляд Элвина, пришел к такому же выводу.

— Эта колонна, — сказал он отрывисто, словно испытывая потребность сказать хоть что-нибудь, — была построена просто для того, чтобы заключить в себе шахту, по которой мы прибыли. Она не смогла бы пропустить сквозь себя все движение, которое происходило здесь в эпоху, когда Диаспар еще был открыт для мира. Движение шло через туннели вон в той стороне; я полагаю, ты узнаешь, что они из себя представляют.

Элвин посмотрел на стены помещения, отстоявшие от него по меньшей мере метров на сто. Их пронзали двенадцать широких туннелей, отделенных друг от друга равными интервалами. Туннели расходились по всем направлениям, точно так же, как и движущиеся дороги наверху. Он заметил, что они плавно устремлялись вверх, и узнал и здесь серую поверхность движущихся путей. Но это были лишь разорванные обрубки огромных дорог: оживлявшее их удивительное вещество застыло неподвижно. Когда был построен парк, узел всей системы движущихся дорог подвергся захоронению. Но уничтожен он не был. Элвин направился к ближайшему из туннелей. Сделав несколько шагов, он сообразил, что с землей под его ногами что-то происходит. Она становилась прозрачной. Еще несколько метров, и он оказался словно висящим в воздухе без видимой опоры. Он остановился и посмотрел вниз, в раскрывшуюся бездну.

— Хедрон! — позвал он. — Иди сюда, взгляни на это!

Тот присоединился к нему, и вдвоем они стали рассматривать чудо, разверзшееся под ногами. Глубоко внизу, едва различимая, лежала гигантская карта — огромная сеть линий, сходящихся к точке под центральной шахтой. Какое-то время они молча разглядывали; затем Хедрон тихо сказал:

— Ты понимаешь, что это?

— Думаю, что да, — ответил Элвин. — Это карта всей транспортной системы, а эти маленькие кружочки, должно быть, означают другие города Земли. Я даже вижу возле них названия, но они слишком тусклы, чтобы их прочесть.

— Вероятно, здесь было какое-то внутреннее освещение, — отчужденно произнес Хедрон.

Взглядом он отыскивал места, где линии под ногами сливались со стенами помещения.

— Я так и думал! — внезапно воскликнул он. — Видишь ли ты, как все эти расходящиеся линии ведут к малым туннелям?

Элвин заметил, что помимо огромных сводов над движущимися дорогами существовало еще бесчисленное множество туннелей меньшего диаметра — туннелей, направленных вниз, а не вверх.

Хедрон продолжал, не дожидаясь ответа:

— Трудно было придумать что-либо более элементарное. Люди сходили с движущихся дорог, выбирали место, которое им хотелось посетить, и следовали вдоль соответствующей линии на карте.

— А что происходило с ними потом? — спросил Элвин.

Хедрон замолк, глаза его искали разгадку нисходящих туннелей. Их было тридцать или сорок, и внешне они не отличались друг от друга. Только названия на карте давали возможность различить их, а названия эти теперь были неразборчивы.

Элвин отошел в сторону, чтобы обойти центральный столб. Вдруг его голос, слегка сдавленный и искаженный эхом, донесся до Хедрона.

— В чем дело? — крикнул Хедрон, не желая двигаться с места, поскольку ему почти удалось прочесть одну из едва различимых строк.

Но голос Элвина был настойчив, и он подошел к нему. Далеко внизу виднелась другая половина огромной карты; ее тусклая паутина расходилась по всем направлениям компаса. Но здесь не вся она была тусклой. Одна из линий — и только одна — ярко светилась. Она не соединялась с остальной системой и, подобно сверкающей стреле, указывала на один из уходящих вниз туннелей. Концом своим линия пронзала золотистый кружочек света, около которого было только одно слово: ЛИС. И это было все.