Город иллюзий

Она ничего не ответила, но через мгновение поднялась и, переступив догоравший костер, забралась к нему под одеяло. Она была совершенно обнаженной, и только бледный нефритовый камень висел между ее грудей. Она была очень озябшей и дрожала от холода. И хотя во многих аспектах его ум ничем не отличался от ума обычного молодого человека, он решил не трогать ее, ее, которая столько натерпелась от дикарей Баснасска. Но она шепнула ему:

— Согрей меня и дай мне утешение.

Он вспыхнул, как костер на ветру. Вся его решимость была сметена ее присутствием и охватившим его желанием.

Всю ночь она лежала в его объятиях возле догоравшего костра.

Еще три дня и три ночи бушевала метель. Это время Фальк и Эстрел провели, отсыпаясь и предаваясь любви. Она была всегда такой же податливой и покорной, а он, помня только приятную и полную радости любовь, которую разделял с Парт, был сбит с толку тон ненасытностью и неистовством, которые возбуждала в нем Эстрел.

Очень часто мысли о Парт сопровождались воспоминаниями об источнике чистой и быстрой воды, который пробивался среди скал в одном тенистом месте в лесу поблизости от поляны.

Но никакие воспоминания не могли утолить эту жажду, и он снова и снова искал удовлетворения в уступчивости Эстрел и находил, во всяком случае, изнеможение. Один раз это даже вызвало в нем неожиданный гнев, и он обвинил ее.

— Ты отдаешься мне только потому, что думаешь, что должна, а если этого не будет, то я все равно бы изнасиловал тебя.

— А ты бы не совершил этого?

— Нет, — отрезал он.

Он и сам верил этому.

— Я не хочу, чтобы ты служила мне… Разве мы оба не нуждаемся в тепле, в человеческом тепле?

— Да. — прошептала она.

Он некоторое время держался подальше, твердо решив, что больше не прикоснется к ней. В одиночку обследовал огромный подвал, пользуясь при этом светом своего лазера. После нескольких сотен шагов пещера сужалась, становилась высокой, как туннель. Безмолвный и черный, он вел его по абсолютно прямой линии довольно долго, затем повернул. Шаги гудели, отдаваясь в тишине, нарушая дарившее здесь безмолвие. В поле зрения Фалька ничего не попадало, он шел, пока не устал и не проголодался, и только после этого повернул назад. Этот туннель, скорее всего, был дорогой в никуда!

Он вернулся к Эстрел, к ее многообещающим, но не выполняющим обещания, объятиям.

Буря улеглась. Ночной дождь поливал голую черную землю, и последние сугробы снега таяли и пропадали в бесчисленных ручейках.

Фальк стоял на верхней ступеньке лестницы, солнце играло на его волосах, лицо обдувал свежий ветер.

Он чувствовал себя кротом, вылезшим после спячки из своей норы.

— Давай пойдем дальше, — крикнул он Эстрел.

Он спустился вниз в пещеру только для того, чтобы помочь ей быстро уложить вещи и убрать начисто помещение.

Он спросил у нее, знает ли она, где сейчас находятся ее соплеменники, и она ответила:

— Теперь, вероятно, они находятся далеко на западе.

— Они знали, что ты в одиночку пересекла территорию Баснасска?

— В одиночку? Эго только в сказках из Эры Городов женщины одни продвигались куда угодно. Со мной был мужчина, и Баснасски убили его.

Ее нежное лицо стало печальным и невыразительным.

Фальк попытался объяснить этим ее удивительную пассивность, недостаточность ее ответного чувства. Она столько перенесла, что уже не могла больше откликаться на другие чувства. Кто был тот ее спутник, которого убили Баснасски? Раз она не хотела этого сказать Фальку — значит, это его не должно было касаться. Но весь гнев его давно остыл, и теперь он время от времени обращался к Эстрел нежно и доверчиво.

— Могу ли я помочь тебе в поисках твоих соплеменников?

Она мягко ответила:

— Ты, Фальк, добрый человек, но они где-то очень далеко отсюда, и мы не сможем в их поисках прочесать всю Западную Равнину…

Последняя терпеливая нота в ее голосе тронула его.

— Тогда идем со мной на запад, пока до тебя не дойдут какие-либо вести о соплеменниках. Ты ведь знаешь, что я рвусь на запад.

Для него до сих пор было трудно произнести слово «Эс Тох». На языке Леса оно было непристойным, вызывавшим отвращение. Он пока еще не привык к той легкости, с какой Эстрел говорила о городе Сингов, как об обычном месте обитания людей.

Она некоторое время колебалась, но когда он стал настаивать, согласилась идти вместе с ним. Это доставило ему удовольствие, потому что он и желал ее, и жалел, потому что он познал, что такое одиночество, и не хотел испытать его еще раз. Но на сердце у Фалька было легко — он снова был свободен и снова продолжал свой путь. Вместе они шли сквозь стужу и ветер. Сегодня для него окончание путешествия еще не имело смысла. День был ясным, над их головами проплывали огромные облака, идти было хорошо.

Он шел вперед, и рядом с ним шла женщина, понятливая, не знающая усталости женщина.

5