Город иллюзий

— Разве это что-нибудь изменило бы?

Ему нечего было ответить.

Она немного успокоилась, но он все же чувствовал ее подавленное лихорадочное беспокойство. Ночью ей стало хуже, а к утру она совсем раскисла.

Она уже не могла есть, и хотя мучилась от жажды, ее желудок не мог принять крови кролика. Это было все, что он мог предложить ей выпить. Он поудобнее уложил ее, насколько это было возможно, а затем, взяв пустые фляги, направился на поиски воды.

Вокруг на много миль простиралась бугристая местность, покрытая жесткой травой, испещренная полевыми цветами и жалкими кустарниками, вплоть до самой кромки горизонта, подернутой маревом. Солнце очень сильно припекало, степные жаворонки заливались в небесной вышине.

Фальк шел быстрой ровной походкой, сначала уверенной, затем упрямой. Он зашел довольно далеко сначала на север от их стоянки, затем на восток. Влага от прошедших на предыдущей неделе дождей ушла глубоко в почву, и нигде не было видно ни ручейка. Делая круг назад с востока, он с беспокойством искал стоянку и неожиданно с полого невысокого холма в нескольких милях к западу заметил неясное темное пятно, которое могло быть группой деревьев. Мгновением позже он увидел дым от костра и, несмотря на усталость, бегом бросился к нему.

Низкое солнце слепило глаза, рот совершенно пересох.

Эстрел поддерживала костер, чтобы облегчить его возвращение. Она лежала в своем изношенном спальном мешке и не подняла голову, когда он подошел к ней.

— Неподалеку отсюда на запад видны деревья. Значит, там может быть вода. Сегодня утром я выбрал направление неправильно, — сказал он.

Он собрал их вещи и уложил их в свой мешок. Затем помог Эстрел встать на ноги, взял ее за руку, и они двинулись в путь.

С большим трудом ей удалось пройти мили две. Оказавшись на одном из пологих холмов, Фальк протянул вперед руку и воскликнул:

— Вот! Видишь? Это деревья. Там вода!

Но Эстрел опустилась на колени, затем тихо легла на траву, скорчившись от боли и закрыв глаза. Похоже, что идти дальше она уже не могла.

— Я думаю, что отсюда самое большее две-три мили. Я разожгу здесь дымный костер, и пока ты будешь отдыхать я схожу и наполню фляги. Я просто уверен, что там есть люди, а значит, это не отнимет у меня много времени.

Она тихо лежала, пока он собирал сухие ветки кустов и разжигал небольшой костер. Затем он навалил на него зеленых веток так, чтобы он сильнее дымил.

— Я скоро вернусь, — пообещал он.

Он собрался. Она поднялась, побледнев и дрожа, и заплакала.

— Нет! Не покидай меня. Ты не имеешь права оставлять меня одну. Не уходи…

В ее словах не было логики. Она казалась совсем больной и напуганной. Но Фальк любил ее, и поэтому подхватил ее, закинул ее руки себе на шею, и так, полуволоча, полунеся, пошел вперед.

Со следующего холма деревья тоже были видны, но, казалось, ближе до них не стало. Солнце уже садилось, озаряя золотом безбрежный океан земли. Теперь он уже нес Эстрел и через каждые несколько минут вынужден был останавливаться и класть свою ношу на землю. При этом он падал рядом с ней, чтобы перевести дух и набраться сил для следующего броска вперед. Ему казалось, что будь у него хоть немного воды, всего лишь капля, чтобы смочить рот, ему не было бы так тяжело.

— Там Дом — шепнул он ей сиплым голосом. — Там, среди деревьев. И совсем недалеко отсюда.

Она услышала его и, изогнувшись, стала бессильно бороться с ним, издавая стопы.

— Не ходи туда, милый. Нет, только не в Дом! Ромаррен не должен заходить в Дома, Фальк…

Она тихо заплакала и начала что-то шептать на языке, которого он не знал.

С трудом подхватив ее, он начал свой тяжелый путь вперед.

Сквозь поздние сумерки неожиданно в его глазах сверкнуло золотом отражение света от высоких окон, спрятавшихся позади густых темных деревьев.

С той же стороны, откуда падал свет, донесся резкий воющий звук, становившийся все громче и постепенно приближающийся к ним. Фальк напряг последние силы, затем остановился, увидев бежавшие к нему из темноты тени, которые издавали эти завывания, мрачные очертания-тени, которые ринулись на него, стараясь укусить. Он стоял, поддерживая потерявшую сознание Эстрел, и никак не мог вытащить свой пистолет. Он даже не отважился шевельнуться. Всего лишь в нескольких сотнях метров от него все так же безмятежно светились высокие окна Дома. Он закричал:

— Помогите!

Но это был всего лишь хриплый стон, сорвавшийся с его губ.

Внезапно раздались громкие человеческие голоса, резкие, несмотря на расстояние. Черные звериные тени отпрянули назад.

К тому месту, где он упал на колени, все еще держа на плечах Эстрел, подошли люди.

— Заберите женщину, — приказал громкий мужской голос.

Другой голос отчетливо произнес:

— Что это? Неужели новая пара рабочих рук?

Фальку приказали встать, но он смог только прошептать:

— Не трогайте ее, она больна.

— Сейчас же встать!

Грубые сильные руки заставили его повиноваться. Ему ничего не оставалось, как позволить им отобрать у него Эстрел.