Город Иж

Но он опять остановился. На площади каменные волки и вороны смотрели с готического храма Всеотца на позорный столб у паперти. У столба стояла с выкрученными за спину руками женщина. Верхняя часть лица - сплошной синяк, губы и нос разбиты, половина волос слиплась от грязи и бурой, резко пахнущей сероводородом, жижи; другая половина просто была сбрита. Табличка на груди гласила ... гласила такое, что Конрад чуть не свалился с велосипеда. Может, он ошибся? В конце концов, после рун труднее читать готические буквы. Нет, всё правильно. "Я ПЕРЕСПАЛА С СЕРВОМ". Какой-то бюргер походя стегнул привязанную тростью, какая-та женщина плюнула ей в лицо. Всё это Конрад видел как-то туманно, краем глаза. Лицо привязанной было изуродовано, но фигура ... Удум и Палату, трудно найти НЕсоблазнительную женскую фигуру, если тебе восемнадцать, а живых женщин ты видел последние три года лишь издали, раз в месяц. Но у этой бабы, ещё совсем не старой ... Ещё два года - она могла бы достаться ему. Рыцарям не отказывают. А она ... Шваль! Лечь под серва, под двуногую скотину! Конраду очень захотелось подойти к ней, ударить - сапогом, камнем, ножом, но - во-первых, если она умрёт, это будет для неё избавлением. Смерть лучше болезненной, грубой стерилизации и отправки на сервоферму. А во-вторых - время! Нельзя задерживаться - напомнил себе Конрад, нажимая на педали. Если он не уложится до заката, он не успеет к поднятию моста. А ночевать вне замка без дозволения, за это ...Лучше даже и не думать.

Какая всё же дрянь эта баба - размышлял с отвращением Конрад. Погубить себя, опозорить семью и мужа. Перед её братьями, сёстрами, детьми, внуками, правнуками будут закрыты врата Орденских замков, а их дела в памяти раухеров Евгенического Комитета будут замараны науд-руной - "неблагоприятная наследственность". И ради чего?

Здесь он, видимо, проморгал знак объезда, так как путь ему преградила бригада ремонтировавших мостовую сервов. На улицах городов, сёл, замков властвовала брусчатка, лишь магистрали между ними были сорок лет назад, при втором Великом Магистре, заасфальтированы. Сервы ... В детстве он видел сервов-сантехников,сервов-золотарей,сервов-дворников,сервов-трубочистов. В замок сервы не допускались, но раз в год в казармы юнкеров пригоняли старых сервов, пьяных в дрезину, пускающих слюни, икающих, что-то мычащих, поминутно падающих. И Кубинец кричал, тыча в их сторону стеком: "Помните, юнкера: каждая рюмка, выпитая вами - шаг к ЭТОМУ! Каждая рюмка!"

Эти сервы пьяными не были. Скучные смуглые лица, отвратительные сальные чёрные космы, сливовидные носы, добавлявшие их обладателям унылости. На кадыкастых немытых шеях, - удум и палату, их мыть, что ли, иногда надо, хоть гигиены ради! - болтались медные ошейники с гербом Мюнхена. Сервы, значит, были собственностью Мюнхенского бургстага . Конрад вглядывался в этих замурзанных двуногих тварей и вспоминал женщину у позорного столба. Что она могла найти в подобном существе? Один из сервов поднял голову и оцепенел, уставившись на орденюнкера. Взгляд у него был пустой, тупой, скотский, какой и полагается иметь двуногой скотине. А самое паскудное было в том, что коренастая тварь торчала у него на дороге. Конрад нажал на звонок, ещё раз - серв стоял и таращился на него. Конрад еле успел остановиться, чтобы не врезаться в скотину. Свернуть было нельзя - слева тротуар, справа разобранная брусчатка. Да и не пристало ему, орденюнкеру, объезжать это вонючее животное, ошибку природы.

- Пошёл вон! - крикнул Конрад. Серв испуганно шатнулся, но с места не двинулся. Свистнул ременный бич, гортанный голос каркнул приказ. Серв дёрнулся, уронив камни и отскочил на разобранный участок. Только сейчас Конрад заметил надсмотрщика - то же серва, чистого, одетого получше, с осмысленным взглядом. Увидев, что орденюнкер смотрит на него, он поспешно опустился на колени. Остальные сервы уже давно пребывали в этой позиции. Конрад поехал дальше.

Мелькнуло ещё два плаката. Один призывал бюргеров любить и почитать своих старших братьев - рыцарей, цвет Расы и опору государства. На другом - стальная рыцарская перчатка с надписью WEHMGERIHT стискивала уродливых тварей - то ли шпионов, то ли мутантов ... Лучше бы изобразили ту бабу.