Город каменных демонов

Похоже, что Шандорин в прошлой, человеческой, жизни был не дурак подраться, поскольку тузил он противника — кого-то из германских литераторов девятнадцатого века — весьма профессионально. «Интеллигент» на глазах терял человеческий облик вместе с градом отлетавших от него осколков. «Древний грек», так приглянувшийся Вере, в потасовке не участвовал, видимо, исповедуя рыцарские правила «один на один». Зато другие преследователи признавали только правила уличных отморозков — «всем скопом на одного»… И когда Валерий Степанович, почти не потерпев урона от рук «интеллигента», перешагнул через его слабо копошащуюся почти бесформенную тушу, юноша уже отмахивался сразу от троих: Бисмарка, непонятной крылатой твари с когтистыми лапами и хвостом и вооруженного мечом рыцаря.

Впрочем, холодное свое оружие латник в ход не пускал — даже будучи из крепчайшего диабаза, каменный меч переломился бы от первого удара о каменную голову. Так что драка шла все-таки почти на равных — на кулаках, а когти и крылья можно было не считать. Страшное оружие против живой, мягкой жертвы, они с треском откалывались при соприкосновении с каменным телом. Но, несмотря на ущерб, ожившие статуи сражались ожесточенно, не жалея рассыпающихся в щебенку конечностей. Даже превратившийся в обрубок «литератор» цеплялся за ноги «наших» бойцов, мешая им, пока хозяйкин муж, весь покрытый выщербинами и потерявший кисть левой руки, не раздробил его торс на несколько обломков мощным ударом ноги, сделавшим бы честь любому футбольному центрфорварду. Правда, и сам при этом потерял половину ступни…

— Женя! Их сейчас победят… — в отчаянии закричала Вероника, ломая руки при виде бойни, разворачивающейся перед ней. — Чем им помочь?

— Думаю, что ничем, — пробормотал молодой ученый, снова подобравший сумку. — Разве что бежать, пока они задерживают преследователей. Чтобы хоть недаром погибли…

— Но так же нельзя!..

К противникам Шандорина и «грека» присоединился еще один «серый», и теперь двое «наших», постепенно теряя силы, оборонялись против четверых.

Молодые люди так увлеклись зрелищем боя, что не заметили, как из-за их спин вылетел еще кто-то, и шарахнулись, не сообразив, что каменный враг не мог бы так бесшумно подкрасться и тем более настолько легко двигаться.

Сжимая в руках какую-то палку, новый персонаж подскочил сбоку к Бисмарку, взявшему в борцовский захват юношу, и обрушил свое несерьезное на вид оружие на шею основателя Германской Империи… Эффект был таким, будто отточенный стальной меч поразил живого человека. Голова в шлеме, давно уже потерявшем наконечник, футбольным мячом взвилась в воздух и разлетелась вдребезги, ударившись о булыжник мостовой.

То, что для существа из плоти и крови — смертельная рана, для памятника лишь мелкая неприятность. Обезглавленная статуя продолжала двигаться, и обезвредить ее удалось, лишь отрубив обе руки и одну из ног. Но и тогда изувеченный монстр ворочался на земле, скрежеща обрубками конечностей о камень. А неожиданный спаситель уже приканчивал своим странным оружием обескрылевшего и обесхвостевшего урода…

Глядя на то, что стало с их товарищами, авангард преследователей попятился в темноту улицы, и бойцы получили некоторую передышку.

— Роман, ты?! — изумился Женя, узнав в бесстрашном победителе каменных демонов милиционера, оставленного в совершенно неудобоваримом состоянии всего каких-то пару часов назад на квартире отчима. — Откуда ты?.. вы…

— От верблюда! — огрызнулся старший лейтенант, брезгливо обрывая со своего «меча» какие-то неопрятные лохмы. — Проснулся — тебя нет. Пока сообразил что к чему… А вы молодцом: сообразили лыжи навострить! Только как бы не поздно…

— Чем это вы их? — вклинилась Вера, уже успевшая от избытка чувств перецеловать оба покалеченных памятника, безучастно застывших сразу, как только надобность в их помощи миновала.

— Да вот… По дороге сюда выломал себе… саблю! — продемонстрировал Прохоров-младший размочаленную на концах палку примерно полутора метров длиной. — Самый лучший клинок — из акации! Ох, и наколотили мы в детстве друг другу шишек такими вот шпагами!..

У Жени в голове что-то клацнуло, и он явственно услышал голос покойного архивариуса:

«На всякий случай: они боятся только дерева. Живого дерева…»

— Так что же это получается, — растерянно промолвил он. — Мы зря бежали? Я мог от любого дерева отломить обычную ветку и разогнать все это… воинство?!

— Экий прыткий, — покачал головой Роман, и не понять было — говорит он серьезно или шутит по своему обыкновению. — Отломать… Тут ведь сноровка нужна. Не у каждого получится, не обессудь… На! Держи мою, — великодушно протянул он «оружие» Евгению. — Пользуйся. А я себе еще сделаю. И вам, барышня, заодно.

В этот момент преследователи, видимо, на что-то решились или дождались руководителя, поскольку из темноты появилась колеблющаяся масса, в которой невозможно было разобрать очертания отдельных статуй.

— Идите, — обратился Прохоров к покалеченным союзникам. — Вам с ними не управиться. Мы тоже уходим. Если навалятся всей толпой, маши не маши деревяшками — не отмашешься!