Город холодных руин

– Держитесь вместе, выбирайте проходы поуже! – крикнул Рандур. – Вряд ли он в них пролезет.

– И я тоже, – отозвался Мунио.

Пламя факела опадало каждый раз, как они вбегали в карман застоявшегося воздуха, возвращаясь назад по своим следам. Мгновения темноты сменялись новыми вспышками света. Тропа сужалась, потом расширялась снова. Рандуру отчаянно хотелось остановиться и поглядеть, в каком состоянии преследующий их голем. До него доносился звон металла, когда голем цеплялся за очередной выступ скалы, каждый раз расплачиваясь за это куском металлической плоти. Понятно, что он продолжал их преследовать, но Рандура интересовало, сколько его еще осталось.

Воздух становился свежее и холоднее с каждым шагом, свидетельствуя о близости выхода.

Вдруг над их головами вспыхнуло небо с вихрем звезд, вокруг засверкал снег, и они, вопя и задыхаясь, покатились по склону вниз. Голема позади них не было.

Рандур чувствовал, как его сердце колотится о ребра, и стоял на четвереньках до тех пор, пока оно не успокоилось.

– В другой раз, – проворчал Мунио, – давай не будем совершать глупости и лезть туда, где темно и тесно, ладно?

– Нам надо было спасти Эйр, – напомнил ему Рандур. – И вообще, мне было интересно узнать, кто они такие.

– Вот что я вам скажу, – пыхтя, выговорила Эйр, – я теперь по своей воле и близко к деньгам не подойду.

Они с Рандуром обнялись, он продолжал смотреть во тьму поверх ее плеча.

Она шепнула ему на ухо:

– Спасибо, что не бросил меня.

– Ты же теперь наша главная повариха, – ответил он. – Разве мы могли позволить тебе умереть?

Глава двадцать девятая

Это называлось баллонированием – способ, которым пауки заселяли новые пространства.

На втором этаже, у открытого окна в кабинете Воланда паук, содрогаясь, принимал новое обличье, его конечности и сегменты разворачивались, занимая собой бо`льшую часть скромной, освещенной свечами комнаты. Он следил за своей тенью на стене, которая раздувалась, становясь вдвое, втрое больше обычного.

Он раздавался в ширину и в высоту.

В его подбрюшье четыре железы вырабатывали толстый шелк, нужный сейчас. Он умел вырабатывать шелк ртом – странный генетический сбой, непонятно как произошедший, – однако самый прочный шелк выходил у него из-под низа. Как только секрет начал твердеть, паук подхватил его лапами и стал вытягивать наружу, сначала расплющивая и утончая ткань, а потом сворачивая ее в шар. Подтащив шелковую массу к окну, паук перебросил ее через подоконник и, удерживая за один край, долго манипулировал ею так, чтобы она, поймав ветер, надулась и превратилась в шар в пять раз больше его самого, который поднял его в небо над Виллиреном и понес.

Шар защищал паука от укусов ледяного ветра, он путешествовал с комфортом. Хотя небо было ясное, обе луны скрылись в тени планеты, так что паук пользовался еще и преимуществом невидимости. Натягивая шелковистые стропы, он направлял шар то в одну, то в другую сторону, насколько позволяли окружавшие его переменчивые воздушные течения и его собственные желания. Несмотря на поздний час, в городе, как обычно, кипела жизнь, так что пауку приходилось выбирать маршрут с оглядкой, по возможности скрывая свой полет за высокими крышами домов, что было отнюдь не просто, особенно в южном Виллирене. С высоты передвижения множество людей внизу воспринималось им как едва заметные вибрации, микроскопические изменения в сотнях индивидуальных микроклиматов.

Паук пролетел вдоль границы между Скархаузом и Альтингом, оставив позади цитадель. Зная, что там собрались лучшие солдаты империи, он не рисковал попасться на глаза опытному лучнику, который в один миг пробьет его шар своей стрелой, и он окажется в самой гуще вооруженного люда. Внизу поплыл Шантиз, район позади старой гавани порта Ностальжи, где жили в основном ушедшие на пенсию докеры и шахтеры. Та сторона, что ближе к берегу, обычно была тише других, и паук, пользуясь парой лап, стал тянуть за шелковые нити так, чтобы объем шара уменьшился.

Опускаясь на небольшую плоскую крышу, шар завалился набок, сдутый, как высосанный досуха труп. Придется его надуть, прежде чем пускаться в обратный путь, а пока паук, проворно переставляя лапы, подбежал к краю крыши и стал глядеть оттуда вниз, на движущихся по улице людей.

Наблюдая. Выжидая.

Воланду нужно было хорошее мясо в количестве, достаточном, чтобы еще некоторое время кормить хотя бы несколько семей, еще некоторое время сдерживать рост цен. Мораль тут ни при чем – Воланд ведь интеллектуал, – просто они служат большему благу. На него можно положиться, ведь это он создал своего конструкта-арахнида, вложив в него такие способности и таланты, которым сам мог только удивляться.

Наконец-то: несколько человек в военной форме, каждый с бутылкой под мышкой, шли, пошатываясь, по безлюдному проулку, то пропадая в тени какого-нибудь строения, то снова выходя на свет фонарей, смеясь и явно позабыв обо всем.