Город. Хроника осады

"Сегодня исторический день для вооруженных сил Симерии, – читает Швецов после главной новости о внезапной кончине государя. – Армия доказала, что верность должна принадлежать не одному тирану, а всему народу целиком. Это поворотный момент всей нашей истории. Узнав о смерти царя, столичные полки, Преображенский, Семеновский и Измайловский один за другим отказались присягать наследнику. Блюдя интересы трудового народа они, объединенные единой целью принести Симерии свободу, вышли на площадь перед дворцом. Загнанный в угол Алексей Брянцев, так и не успев стать Четвертым, отрекся от престола"

Подполковник складывает свежую, пахнущую бумагу.

– Что за "Временный комитет государственного управления"? – спрашивает он, выхватив не вполне ясные замечания о переменах из газеты.

– Как нетрудно догадаться. новая власть из путчистов, – отвечает Максим, пытаясь по каменному выражению лица командующего прочесть истинные эмоции. – Барон, – не выдерживает он, придав голосу стали, – вы хоть понимаете в каком мы положении? Это конец. Конец всему.

Подполковник некоторое время словно и не замечает слов начальника штаба. Штабс-офицер зачем-то берет завалявшуюся в углу старую газету и подносит к сегодняшней.

– Барон!

Только теперь подполковник, подхватив мимоходом китель, поднимается.

– В казармы.

Первый драгунский замирает во времени, насмерть пораженный новостями. Солдаты падают, где стоят либо бесцельно бродят по цехам. Страх и уныние. Появившись на территории, Швецов не замечает ни одного караульного у входов-выходов или вышагивающих патрулей. Кто-то, заметив начальство, пробует подойти с расспросами, но спешащий Алексей только грубо отмахивается.

– Барон, – поспевает Максим, – поговорите с батальоном. Все вот-вот рухнет, никто ничего не понимает.

Командир резко и неожиданно останавливается и поворачивается к чуть отставшему начальнику штаба. Подполковник хватает майора за портупею и подтягивает к себе.

– Вы мне тут все уши прожужжали, что батальон боевой, а не строевой, – шипит он, – хоть раз извольте соответствовать, а не сотрясать воздух. Ваши люди в последние дни кроме бутылки ни с кем не воюют.

– Эти люди, – с нажимом говорит Максим. Он стряхивает руку Алексея и оправляется, – в большей степени ваши, чем мои. Не забывайте.

– Наведите порядок, – не прекращает напирать подполковник. – Постройте этих плаксивых гимназисток. Восстановите охрану. Уберитесь в конюшнях, в конце концов, мы же кавалерия.

С этими словами Швецов удаляется в отведенный и пока еще не занятый директорский кабинет. Оторвавшись от наседающих вокруг, в одиночестве командир начинает лихорадочно думать. Насколько все на самом деле плохо? Нельзя же в серьез доверять на слово средствам массовой информации.

В первую очередь – связаться хотя бы с дивизией. Но и тут проблема на проблеме. Проклятая Симерийская безалаберность! Отправить целый батальон неизвестно куда и не позаботится о военных каналах связи, даже телеграмму не отослать. Можно конечно воспользоваться письмом, но события развиваются быстрее маленьких крыльев голубя.

"Придется бежать на гражданскую телеграфную станцию, – сетует Швецов, – вот ведь позорище"

Однако дивизия успевает раньше. Все и правда происходит слишком уж быстро.

В импровизированный кабинет вваливает незваный гость в полковничьих погонах. Подтянутая фигура человека, старшего Швецова лет на пять. Коротко подстриженные волосы сильно вьются, усы, вопреки моде, подбриты в тонкую полоску у пухлых губ. При его виде драгунского командира перекашивает волна ярости.

– Ты, – скрежещет он зубами.

– Ну не трясись ты так, Алешенька, – в ответ гость лишь смеется и панибратски хлопает подполковника по плечу, будто старого приятеля.

С Семеном Вишневским Алексей и правда знаком давно, еще с Курхской. Вот только отношения эти приятельскими не назовешь. По милости этого субъекта Швецов с Генерального Штаба и вылетел.

Полковник тем временем вольготно садится за стол и принимается рыскать внутри. Не иначе в поисках вина или чего крепче.

– А я думал служба в боевом подразделении пробудит в тебе интерес к жизни, – разочаровывается он. – Ну да ладно. Вы у нас на отшибе, много еще не знаете, но на счастье я о своих друзьях не забываю.

"Издевается?", – думает Швецов, храня молчание.

– Я с приказами от корпуса, – наконец переходит к делу Вишневский. – Ваше пребывание в Ольхово более нежелательно. К тому же, – смеется он, – на вас и так жалобы на жалобе. У тебя не солдаты, а сброд.