Город. Хроника осады

– Стой-стой-стой, – Вишневский, нервно улыбнувшись, перехватывает руку сунувшегося было солдатика. – Там завязано основательно, пол часа работы. Я сам все загодя проверил, – он нервно облизывает губы, – или ты мне не доверяешь?

– Семен, – жестко говорит Алексей, – это не шутки, я не могу подписать.

С минуту оба стоят друг на против друга. На офицеров начинают коситься и Вишневский, затравлено оглянувшись, подходит вплотную.

– Ну, капитан, – шипит он, плюясь в ухо, – я тебе жизнь подгажу. Обещаю.

Вишневский допивает готский бурбон и, разочарованно поколыхав бутылкой, перекидывает через плечо.

– Ну да, – он с силой облокачивается о край стола, да так, тот едва не опрокидывается, – караван был обречен, вас ждали. Нашел дурачка, думал ты в дружбу поверишь и согласишься. Да там по документам почти правда все было…где-то на треть, – Семен хрюкает изображая смешок и вытирает губы. – А ты думаешь, как та война проходила? Вот сдал бы я тебя на поживу башибузукам, а они нам целый район отдали бы. Ты же не веришь, что вот это, – полковник машет рукой, пародируя фехтование, – решает исход битвы? Все покупается и продается задолго, остальное мелочи, предрешенные. Но такие дураки, как ты, верящие в правое дело и справедливость навсегда останетесь сидеть в навозе.

Семен осекается, понимая что-то сквозь алкогольное опьянение, но опоздав. Указательный палец Швецова с оттопыренным, будто на курке, большим упирается в лоб бывшему другу.

– Бах, – почти беззвучно одними губами произносит Алексей.

Со стен и без того хлипкого батальонного штаба сыпется штукатурка, все здание в одночасье подпрыгивает. Первым на шум прибегает дневальный, срывая с плеча карабин. Да так и замирает в дверном проеме, открывая и закрывая рот. Полковник Семен Вишневский продолжает сидеть на стуле лишь самую малость съехав на бок. Из шеи торчат уродливые обрывки кожи и крупными толчками выхлестывается кровь.

– Отойди, – драгуна отодвигает плечом чуть запоздавший Максим, – Встань в коридоре и никого не впускай.

– А…Ага, – кивает солдат, ничего не понимающий, но ринувшийся исполнять приказ.

Начальник штаба смотрит на застывшего, побелевшего белее полотна Швецова.

– Барон, – голос Максима как всегда полон спокойствия, – вы собираетесь убить меня или себя?

Подполковник ничего не отвечает, таращась на обезглавленное тело. Максим, перешагнув через растекающуюся лужу крови, подходит к командиру. Швецов по прежнему не шевелится, пока майор расстегивает у него кобуру и изымает револьвер. Хотя что делать с магией понятия не имеет, но страха не показывает.

– Раз уж вы не свели счеты с жизнью, полагаю должны понимать дальнейшее, – Максим вытягивается в струну. – Подполковник, я обязан взять вас незамедлительно под арест.

Только сейчас Алексей немного приходит в себя. Штабс-офицер проводит рукой по лицу и смотрит на ладонь – кровь.

– Постойте, – шепчет он и от чего-то остервенело роется в столе. – Взгляните сюда.

Перед майором две газеты, первая извещающая о смерти царя и новой власти. Вторая совсем неприметная, за день до того.

– Тут что-то не так. Обратите внимание на качество. Вот эта, – хлопок по роковой газете, оставив кровавый отпечаток пятерни, – слишком хорошего качества. Она никак не могла выйти из симерийской типографии. Это готская газета! Нас с самого начала за нос водят! Молю, доверьтесь мне хоть раз!

Максим смотрит на обе газеты и трудно предположить к какому бы выводу пришел начальник штаба. В коридоре возня, ругань, кто-то остервенело, размахивая кулаками рвется вперед.

– Стой! Не велено!

– Пусти, бестолочь!

Внутрь все же пробивается запыхавшийся, грязный солдат. На плече висит пытающийся остановить дневальный. Швецов смутно, с трудом узнает бойца. Тот замечает труп и на некоторое время умолкает, сняв фуражку и потрепав шевелюру.

– Господа офицеры, – шепелявит он, сверкая прорехами в черных зубах, – а в Ольхово беда.

Глава 6. Скорый поезд

Симерийское царство. Ольхово.

2 июня 1853 г. Ок. 12–00

(19 дней до часа Х)

Погода стремительно меняется вместе с переменчивым политическим ветром. С первыми лучами солнца и летней жарой, город наполняется странными людьми и растущей тревогой.