Город клинков

Какие у нее были ожидания, она и сама не знает. Мулагеш видела досье и фотокарточку, своего рода идею человека, а не самого человека. И все равно при взгляде на тело молодой сайпурки, холодное и одеревеневшее тело, сердце отзывается неожиданной болью.

– Сумитра Чудри, – говорит Мулагеш. – Проклятье…

Тело не слишком разложилось, видимо, время тут идет не так, как в обычном мире. На брови – шрам, который Чудри заработала в столкновении у туннеля в шахты. Какая же она молоденькая, ей еще и тридцати нет. А в темных глазах – злость?.. Словно она поверить не может, что это с ней произошло, что она зашла так далеко, чтобы только умереть здесь, на мосту через канал с призрачной водой.

– Прости, – говорит ей Мулагеш.

В ответ только вода журчит в канале.

Турин присматривается к сумке со взрывчаткой – для чего-то же Чудри хотела ее использовать. Возможно, чтобы подорвать крепость, прямо как Сигруд предлагал. Может, забрать тротиловые шашки с собой? Но, с другой стороны, Мулагеш не слишком умеет этой взрывчаткой пользоваться. И она совсем не стремится рисковать, когда от ее успеха столько зависит. Как-то не хочется бегать по городу со взрывчаткой за спиной – которая, кстати, реагирует на трение. Нет уж, не нужны ей эти шашки даже на всякий случай.

И все-таки почему так больно видеть Чудри здесь? И тут Мулагеш понимает: она ведь думала о Чудри прежде всего как о солдате, да, солдате, который действовал самостоятельно, пытался справиться с угрозой до того, как она реализовалась, солдате, который был готов пожертвовать своей жизнью во имя долга. И вот оказалось, что увидеть – Чудри все-таки принесла на своем пути последнюю и самую большую жертву – было очень печально. Печально, несмотря на то что случилось потом.

– Я так долго считала, что ты мертва, – говорит ей Мулагеш. – И я не знаю, почему я так удивлена, обнаружив, что я все-таки была права.

Тут за ее спиной слышится мелодичный странный голос:

– Удивительно, что она вообще сюда добралась.

Мулагеш резко разворачивается с винташем наготове. И тут она понимает: голос-то звучит с высоты футов пятнадцати над ней, и медленно поднимает голову.

* * *

Над ней нависает что-то вроде фигуры огромной женщины, возможно, даже металлическая статуя женщины: она вся серебристая, переливающаяся, а руки и плечи у нее гладкие, как хромированная сталь. Изваяна она с удивительным искусством: ей придан вид прекрасный и в то же время отталкивающий – Мулагеш мгновенно ощущает, что такова и была задумка мастера: ее руки и ноги жутко неестественны – они слишком длинные и стройные для обычного человека. Чем-то они напоминают клинки – чересчур узкие и тонкие в середине. Ее руки и пальцы – ножи, длинные, изогнутые и острые: не сразу поймешь, сколько у нее этих пальцев. На ней оборванная юбка, начинается она над поясом, а потом свободно ниспадает вниз, оборачиваясь вокруг узких ног. На ногах пальцы у нее похожи на когти хищной птицы, а лицо ее скрыто под сплетенной из волос вуалью – длинной, шелковистой и немного просвечивающей.

Мулагеш кажется, что она различает черты лица под этой вуалью, видит глаза, рот, но… как-то ей не хочется присматриваться.

Снова звучит голос, странно мягкий и мелодичный, словно исходит он не из человеческого рта, а отдается эхом в многочисленных трубах, как в органе.

– Я тебя знаю. Ты была здесь раньше.

Мулагеш пытается держать себя в руках, целясь в… это, чем бы оно ни являлось. Однако существо не кажется угрожающим, оно просто бесстрастно смотрит на нее. В конце концов, если бы оно хотело убить Турин, просто наступило бы ногой.

– Что?

– Ты была здесь раньше, – отвечает существо. – Только ты упала сюда не целиком. Лишь тень твоя появилась. Часть тебя. – Существо оборачивается на канал, вся поза его выражает глубокую задумчивость. – Я запомнила. К нам так редко сейчас попадают гости. Недавно только несколько человек появилось.

Мулагеш лихорадочно вспоминает – точно, этот же голос спросил ее в видении: «А разве ты должна быть здесь?»

Она говорит:

– Ты ведь хранитель, да?

Гигантская голова оборачивается к ней:

– Я Страж, – отвечает она. – Я стерегу и охраняю эти берега.

– Это ты… убила ее?

– Ее? – Страж наклоняет голову к плечу, чтобы посмотреть на тело Чудри. – Если бы ее убила я, она бы лежала здесь по частям.

И она поднимает руку и сжимает свои пальцы-кинжалы:

– Разве нет?

– Тогда что произошло?

– Хм, – бормочет Страж. Что-то в ее тоне говорит: ее занимает высказанная Мулагеш мысль, будто она может быть заинтересована в таком неинтересном деле. Страж снова смотрит на труп Чудри, склоняет голову и говорит: – Обезвоживание.

– Обезвоживание?

– Да, – со скучающим видом подтверждает Страж. – Она попала сюда точно так же, как и ты, – активировав подношения. Но она использовала только свою кровь и, когда попала сюда, была слаба. И запаниковала. Она бежала слишком долго, слишком быстро. Израсходовала все силы, бедняжка. В этом маленьком теле недостало крови и жидкостей, чтобы жить дальше. Я точно говорю. Я – часть этого места, поэтому все знаю. Я видела.

– Что ты имеешь в виду под «активировала подношения»?