Город клинков

– Увы, но это так. Ты убил пятерых солдат, Сигруд. Убил зверски, причем во время одного из самых тяжелых военных эпизодов в сайпурской истории. Те, кто стоит у власти, – или те, кто вот-вот придет к власти, не простят тебе этого.

– Значит, – тихо говорит Сигруд, – я опять один. Снова.

– Мне очень жаль. Соединенные Дрейлингские Штаты не смогут тебе дать убежище. Они финансово полностью зависят от Сайпура, плюс еще идет расследование того, что случилось в гавани. Я уже говорила с твоей женой о… в общем, о том, как ей дистанцироваться от этого инцидента.

– Как ей дистанцироваться от меня, – говорит Сигруд. – От меня.

– Да, от тебя.

Он вздыхает.

– Когда я приехал в Вуртьястан, то больше всего хотел, чтобы меня все оставили в покое, я хотел, чтобы все, связанное с властью, оказалось позади. Но теперь… когда это и вправду нужно сделать… – Он прикрывает глаза и качает головой, едва сдерживая слезы. – Я так хочу снова увидеться с семьей.

– Я знаю, – говорит Шара. – Когда это станет возможно, я сделаю все, что в моих силах. Мне очень жаль, Сигруд. Очень жаль.

Он шмыгает носом и утирается.

– А ты… ты знала о мечах? О Вуртье? О Городе Клинков?

– Нет, не знала. Я считала, что в форте Тинадеши не все ладно, что там процветают коррупция и нарушаются законы. Но я даже предположить не могла, что все это выльется вот в… это.

– В таком случае я должен спросить… Зачем ты послала туда Мулагеш?

– Зачем? Что ты хочешь этим сказать – зачем?

– Я хочу сказать… Я ведь хорошо знаю тебя, Шара. Затевая игру, ты никогда не рассчитываешь на короткую партию. Ты всегда действуешь с прицелом на будущее. Так почему Мулагеш? Зачем тебе посылать в Вуртьястан генерала на пенсии, если речь идет о простой коррупции?

Шара глубоко вздыхает:

– Хорошо. Если тебе действительно нужно знать… Ты, конечно, в курсе, что мне еще недолго оставаться на этом посту?

– Странно было бы, если бы я не знал.

– Так вот. – Она прочищает горло и поправляет очки. – Партия, которая рвется к власти, придет туда на волне антиконтинентских настроений. Им не нравятся ни моя политика в отношении Континента, ни мои программы. Они хотят их свернуть. Если они выиграют выборы, гавань окажется под угрозой. Они урежут финансирование. Помощь Континенту тоже перестанет поступать. В общем и целом Сайпур будет посылать на Континент оружие и солдат, которые из него целятся. А все остальные программы они свернут.

– Да… но какое отношение к этому всему имеет Мулагеш?

Прежде чем Шара успевает ответить, за спиной ее раздается какой-то шум, и из-за занавесей доносится:

– Мамуля?..

Шара застывает на месте. А потом оборачивается к кровати, и между занавесями просовывается круглое личико. Это континентская девочка, ей лет пять, не больше, и она сонно моргает и трет глаза.

– Что ты делаешь?

– Ш-ш-ш-ш, милая, – говорит Шара. – Ничего. Я просто сама с собой разговариваю. Засыпай.

– Ты разговариваешь с тем зеркалом. – И девочка смотрит на Сигруда и хмурится. – Ты разговариваешь с тем дядей в зеркале.

Она надувает губки и протягивает к Шаре руки.

Шара вздыхает, протягивает руки в ответ, и девочка прыгает к ней в объятия. Судя по Шариному лицу, та уже довольно тяжеленькая. Потом она кладет Шаре головку на плечо и оборачивается к Сигруду. Взгляд у нее несколько озадаченный.

– Она ведь сказала… она тебя мамой назвала? – спрашивает ошеломленный Сигруд.

– Да, – спокойно отвечает Шара и поглаживает девочку по волосам и по подбородку. – Сигруд, это моя дочь, Татьяна. Татьяна, это мой старый друг.

– А как он попал в зеркало? – спрашивает девочка.

– Это особое зеркало, – отвечает Шара.

– А-а-а-а… – Похоже, этот ответ вполне устраивает малышку.

– Ты… ты удочерила континентскую девочку? – спрашивает Сигруд.

– Да, – отвечает Шара. – Когда снова приехала в Мирград. Там был один приют… Им там приходилось… – тут она смотрит на девочку, – туговато. Она попросилась поехать со мной. Я ее взяла. Но я это не афиширую. Может, потому, что в глазах общественности я и так слишком тесно связана с Континентом. А может, потому, что я не хочу, чтобы публика имела хоть какие-то сведения о моей частной жизни. Когда меня уберут с этой должности, я уеду с Татьяной куда-нибудь за город и попробую жить обычной тихой жизнью. А еще мне не хочется, чтобы мою политику ассоциировали исключительно со мной – проектам это совершенно не на пользу. Мое присутствие пагубно сказывается на них. Поэтому мне нужно оставить на Континенте кого-то, кто смог бы их защищать.

– Так ты думаешь… Ты считаешь, что это сможет сделать Мулагеш?

Шара распрямляется, и сразу становится понятно, почему эту женщину избрали премьер-министром.