Город костей

Они пересекли подъездную аллею и пошли к боковой стене дома. Репортеры выкрикнули еще несколько вопросов. Босх подумал, что они просто привыкли засыпать людей вопросами, на которые не отвечают, и для них это стало естественным. Так собака лает на заднем дворе еще долго после того, как хозяин уехал на работу.

Детективы миновали боковую дверь в гараж, и Босх отметил, что верно запомнил — там только внутренний замок с шарообразной дверной ручкой. Они двинулись дальше, на задний двор, куда выходила кухонная дверь с внутренним замком и засовом. Эдгар подошел к ней, но, глянув через стекло на внутреннюю колею, увидел, что в нее вставлен деревянный штырь, не позволяющий открыть дверь снаружи.

— Гарри, мы не войдем, — произнес он.

У Босха в кармане была сумочка с набором отмычек. Ему не хотелось возиться с засовом на кухонной двери.

— Давай откроем гаражную дверь, если только...

Босх приблизился к кухонной двери, подергал ее. Она оказалась не заперта. Он распахнул ее и мгновенно понял, что они найдут Трента мертвым. Тот мог оказаться услужливым самоубийцей, оставляющим дверь открытой, чтобы ее не пришлось взламывать.

— Черт.

Эдгар вытащил из кобуры пистолет.

— Оружие тебе не понадобится, — промолвил Босх.

Оба вошли в дом и прошагали через кухню.

— Мистер Трент! — закричал Эдгар. — Полиция! Полиция в доме! Вы здесь, мистер Трент?

— Иди в переднюю часть дома, — сказал Босх.

Они разделились, и Босх пошел по короткому коридору к задним спальням. Трента он обнаружил в душевой кабине. Тот, взяв две проволочные вешалки, соорудил из них петлю и прикрепил ее к горизонтальной трубе. Потом откинулся к кафельной стене, повис и удавился. Одежда на нем была та же, что накануне вечером. Босые ступни касались кафельного пола. Никаких признаков того, что Трент уже в петле раздумал кончать с собой, не было. Он не болтался и мог в любой миг прекратить самоубийство. Но не прекратил.

Труп нельзя было трогать до приезда сотрудников коронера, однако по высунувшемуся почерневшему языку Босх понял, что Трент мертв уже по меньшей мере двенадцать часов. Значит, смерть наступила чуть позже полуночи, вскоре после того, как четвертый канал поведал о тайном прошлом Трента всему миру и объявил его подозреваемым по делу о найденных костях.

— Гарри?

Босх чуть не подскочил. Обернулся и взглянул на Эдгара.

— Брось ты эти шуточки. Что?

Не сводя взгляда с покойного, напарник сообщил:

— Он оставил трехстраничную записку на кофейном столике.

Босх вышел из душевой и протиснулся мимо Эдгара. Отправился в гостиную, достал на ходу из кармана латексные перчатки и надул их, прежде чем натягивать.

— Ты прочел ее до конца?

— Да, Трент пишет, что не убивал того ребенка. И кончает с собой, так как полицейские с репортерами его опорочили и он больше не может жить. В таком духе. И еще там какой-то бред.

Босх вошел в гостиную. Эдгар отставал от него на несколько шагов. На журнальном столике лежали три исписанных листа. Босх сел на кушетку перед ними.

— Они так и были оставлены?

— Да. Я к ним не прикасался.

Босх начал читать. В своей предсмертной записке Трент отрицал обвинение в убийстве мальчика на склоне холма и возмущался тем, как с ним поступили.

Теперь ВСЕ будут знать! Вы погубили меня, УБИЛИ. Кровь на вас, не на мне! Я не совершал этого, не совершал, нет, нет, НЕТ! Я никогда никому не причинял зла. Никогда, никогда, никогда. Ни единой душе на свете. Я люблю детей. ЛЮБЛЮ!!! Нет, это вы сделали мне зло. Вы. Но я не могу жить с болью, которую вы безжалостно причинили. Не могу.

Текст изобиловал повторами, и, казалось, человек писал, импровизируя, обличительную речь, а не излагал свои мысли. Посреди второй страницы была нарисована рамка, в ней под заголовком «Виновные в моей смерти» перечислялись фамилии. Список начинался с Джуди Сертейн, в него входили ведущий вечерних новостей четвертого канала, Босх, Эдгар и три незнакомые Босху человека: Кэлвин Стамбо, Макс Ребнер и Алисия Фельцер.

— Стамбо был полицейским, дававшим показания, а Ребнер прокурором на его судебном процессе, — пояснил Эдгар. — В шестидесятых годах.

Босх кивнул.

— А Фельцер?

— Не знаю.

Ручка, которой, по всей видимости, писался текст, лежала на столике рядом с последней страницей. Босх не притрагивался к ней, поскольку хотел отдать ее на экспертизу, проверить, есть ли там отпечатки пальцев Трента.

Продолжая читать, Босх обратил внимание, что внизу каждой страницы Трент расписался. В конце последней страницы он высказал странную просьбу, смысл которой Босх не понял.

Я жалею только о своих детях. Кто станет заботиться о них? Им нужна пища и одежда. Кой-какие деньги у меня есть. Они достанутся детям. Полностью. Это моя последняя воля и мое завещание. Деньги передайте детям. Поручите это Мортону и не вините меня ни в чем. Сделайте это ради детей.

— Его дети? — спросил Босх.

— Да, я читал, — ответил Эдгар. — Бред.

— Что вы здесь делаете? Где Николас?

Детективы взглянули на дверь, ведущую из кухни в гостиную. В проеме стоял невысокий человек в костюме. Босх узнал в нем адвоката и догадался, что это Мортон. Встал.