Город костей

— Начинается, — усмехнулся Эдгар. — Гарри, возьми эту честь на себя. Объясни ей, к чему мы пришли. Точнее, к чему не пришли.

За пять минут Босх полностью ввел Биллетс в курс дела, доложил о последнем повороте в ходе расследования и об отсутствии успехов.

— И что же теперь будем делать? — спросила начальница, когда он закончил.

— Начнем заново, соберем все, чем располагаем, поищем, что упустили. Придется поехать в школу, где учился мальчик, посмотреть, что там сохранилось в архиве, полистать ежегодники, попытаться найти одноклассников. И все такое прочее.

Биллетс кивнула. Если она знала о звонке из 0-2, то помалкивала.

— Думаю, самое главное — это место погребения на холме, — добавил Босх.

— Почему?

— Я полагаю, мальчик сам поднялся туда. И там был убит. Необходимо выяснить, что привело его на этот холм. Придется вернуться на ту улицу, составить представление о всех живших тогда там. На это потребуется время.

Биллетс покачала головой:

— У нас нет времени, чтобы полностью сосредоточиться на этом деле. Я вас обоих не отрывала от него десять дней. С тех пор как служу здесь, я ни разу не могла позволить какой-нибудь паре так долго заниматься одним расследованием.

— Значит, мы снова на очереди?

— И следующее дело достанется вам.

Босх предполагал, что так и случится. За десять дней, пока они работали над этим делом, двум другим парам из группы расследования достались другие. Теперь наступил их черед. Редко когда удавалось так долго заниматься одним делом. Это было роскошью. Жаль, что его так и не раскрыли, подумал Босх.

Он также понимал, что, возвратив их на очередь, Биллетс тем самым делает молчаливое признание, что не рассчитывает на успех. С каждым днем вероятность довести дело до конца заметно уменьшается. При расследовании как убийств, так и других преступлений.

— Так, — произнесла Биллетс. — Хотите еще о чем-нибудь поговорить?

Босх внезапно подумал, что ей что-то известно о звонке из 0-2. Заколебался, потом покачал головой, как и Эдгар.

Они вернулись к своему столу, и Босх позвонил Джесперу.

— Манекен в целости и сохранности, — сообщил он, когда криминалист взял трубку. — Я завезу его сегодня, попозже.

— Хорошо. Но я звонил не поэтому. Хотел сказать, что могу добавить кое-что к заключению относительно скейтборда, которое отправил тебе. Конечно, если это еще важно.

— Собственно говоря, нет, Энтони, но что ты хочешь добавить?

Он открыл досье и листал, пока не нашел заключение из НИО.

— Так вот, я указал, мы установили, что этот скейтборд изготовлен в промежутке времени от февраля семьдесят восьмого года до июня восемьдесят шестого, верно?

— Да, здесь так написано.

— Ну а теперь могу сократить этот срок вчетверо. Данный скейтборд изготовлен между семьдесят восьмым и восьмидесятым годами. Два года. Не знаю, имеет ли это какое-либо значение для дела или нет.

Босх пробежал глазами заключение. Поправка Джеспера, в сущности, значения не имела, поскольку они уже не рассматривали Трента как подозреваемого и скейтборд был не связан с Артуром Делакруа. Однако Босху все-таки стало любопытно.

— Как ты сократил этот срок? Здесь говорится, что данная модель выпускалась до восемьдесят шестого года.

— Так оно и было. Но на скейтборде есть дата. Тысяча девятьсот восьмидесятый год.

Босх пришел в недоумение:

— Постой-постой. Где? Я не видел никаких...

— Я снял подвески — то есть колеса. У меня выдалась свободная минута, и я решил посмотреть, есть ли там метка изготовителя. Патент или код торговой марки. Их не оказалось. Но я заметил, что кто-то выцарапал с нижней стороны на древесине дату и затем закрыл ее подвеской.

— При изготовлении?

— Нет, вряд ли. Работа непрофессиональная, дату с трудом удалось прочесть. Пришлось воспользоваться увеличительным стеклом и боковым светом. Думаю, владелец пометил скейтборд в потайном месте на тот случай, если возникнет спор о том, кому он принадлежит. Например, если его украдут. Как я указал в заключении, эти скейтборды были когда-то лучшими. Они шли нарасхват — их, наверное, было проще украсть, чем найти в магазине. Поэтому ребенок, который его купил, снял заднюю подвеску — установленную изначально, не ту, что сейчас, — и вырезал дату. Тысяча девятьсот восемьдесят А.Д.

Босх взглянул на Эдгара. Напарник говорил по телефону, прикрывая рукой микрофон. Явно по личным делам.

— Ты сказал — А.Д.?

— Да, это «анно Домини» или как там произносится по-латыни. Означает «новой эры». Я нашел это в справочнике.

— Нет, означает Артур Делакруа.

— Кто это?

— Энтони, это жертва. Артур Делакруа. А.Д.

— Черт! Босх, у меня не было имени жертвы. Ты предоставил мне все улики, пока они были безымянными, и не внес поправки. Я даже не знал, что ты произвел опознание.

Босх его не слушал. По телу расходился выброс адреналина. Он чувствовал, что пульс учащается.

— Энтони, будь на месте. Я выезжаю.

— Хорошо.

47

Шоссе было запружено машинами, люди покидали город на выходные дни. По пути Босху то и дело приходилось сбавлять скорость. Его мучило нетерпение. Он понимал, что причиной тому были открытие Джеспера и телефонный звонок из 0-2.