Город, которого нет

Теперь дальше, если господа хорошие не устали. Вы скажите, что это вы, ребе, нам советуете! Куда уезжать. В непонятное. Да из которого, как пишут газеты наши, и возврата не бывает. А кому оставить всё нажитое. Вот-вот, вы так рассуждаете, господа мои. Но и малое не сохраним мы! Смотрите! Вышла книга какого-то безумца, бывшего ефрейтора Гитлера. Называется «Mein kampf».

Продаётся, кстати, на каждом углу. Уж вы мне позвольте, любезные господа, утомить вас и прочесть очень коротко из этой книги. А ведь ее читают и читать будут! Откуда только он деньги на издание этой пакости достал. Так вот читаю отрывочки:

«Ну, а известно, что виртуозом из виртуозов по части лжи во все времена были евреи. Евреи никогда не имели своей собственной культуры. Умственное развитие евреев всегда находится в зависимости от других народов. Их интеллект не конструктивен, он только разрушителен. Евреи были и остаются типичными паразитами, они живут за чужой счёт».

Не буду продолжать, а то милая Минна стоит уже пять минут с открытым ртом. Да, да, я вам повторяю, я – Цви Дуннер, главный раввин Восточной Пруссии – ехать и ехать. Уезжать, бросать всё. Ухитриться, свое нажитое попробовать как-нито перевезти. И бежать. Да, господа любезные. Бежать. Ибо вижу я, все мы погибнем. Пелена на глазах наших. Не понимает народ еврейский – приходит Армагеддон. И вот он, уже стоит на пороге, в лице этого недоноска и импотента ефрейтора. Я знаю, никто меня не будет слушать. Но и никто не спасется. Все погибнем, – последние слова реб произнес почти шёпотом.

В доме стояла мертвая тишина. Пожалуй, впервые так ясно и четко было произнесено это страшное пророчество. В которое евреи так и не поверили. Ну, а Фогели, к удивлению всех и прежде всего, самих себя, начали собираться, продавая потихоньку, без особого ажиотажа имущество и упаковывая свои аптеки.

С травами, бальзамами, мазями, таблетками, весами и драгоценными медицинскими книгами и манускриптами, коим цены не было.

С близкими друзьями условились как обмениваться письмами. А так как письменное, да и иное сообщение было крайне затруднительно и даже опасно, то условились умные иудеи о сложной, но гарантированной передаче сообщений. О чём были письма, мы в дальнейшем расскажем.

И в 1925 году тронулось всё это в путь, морем до Риги, а из Риги по железной дороге до Москвы, до Виндавского вокзала. Где их уже встречали.

Страна другая – «порядки новые».

Лагерный афоризм

К моменту прибытия приглашенного герра доктора Фогеля с домочадцами в Наркомздраве, в иностранном отделе и у самого Наркома происходили не совсем приятные разговоры. Иначе, объяснение. Объяснялся с наркомом молодой человек. В очках, конечно. Да два языка знал, какой же он без языков иностранный, прости Господи, отдел. Вернее, не объяснялся, а выслушивал тирады наркома здравоохранения. Нарком, крепкий администратор с ещё дореволюционным партийным стажем, был переведён в Наркомздрав из органов. Проштрафился по делу пустячному, по женскому. Но так как нужны были там, в органах, только люди с чистыми руками и прочими членами, то и выперли нашего комиссара НКВД в Наркомздрав. За него лично звонил всесоюзный староста Миша Калинин. Вроде бы они были даже из одного села. Всё это к тому, что нарком был – управленец. И чем управляет, то ли жизнями населения, то ли здоровьем страны, это как партия прикажет. Пока же он сталкивается в Наркомздраве с вопиющий безответственностью, безалаберщиной и явным непониманием во вверенном ему коллективе текущего политического момента.

– Ну смотрите, куда это годится. – Слышится гневная тирада. – Заключили договор с каким-то немцем Фогелем. Аптекарем. Платим просто золотыми рублями. А кто этот Фогель. Да шарлатан, обещает лечить посредством растирания каких-то камешков по коже тела. И, мол, от этого идёт омоложение организма, в чём очень нуждается особенно руководящий состав партии и правительства. Да вот и нет! – закричал вдруг Наркомздрав товарищ Дружинин Карл Казимирович, эстонец, кстати. И грохнул по столу кулаком эстонским, значит очень крепким. – Руководящий состав нуждается только в правильном выполнении линии партии. А как мы эту линию выполняем? Вот немец Фогель. Где его селить. Сынка, верно барчук, в какую школу определять. К какой аптеке прикреплять. И в конце концов – кто это додумался его вообще вытащить. Будто у нас своих немцев нет, – неожиданно ляпнул Наркомздрав.

Вмешался незаметный в штатском.

– Товарищ нарком, разрешите доложить. Органами установлено, что контракт и вызов оформлен по инициативе зам. наркома Валерия Наумовича Зильберквита, профессора. Согласовано с начальником охраны первых лиц государства комиссаром НКВД Крутовым Николаем Михайловичем.

– Это меняет дело. Так, размещайте Фогеля и его семейство. На среду пригласите аптекаря на беседу. Вызвать ко мне Зильберквита.

– Этого сделать невозможно. Он нами арестован два дня назад, как не разоружившийся троцкист, – произнес товарищ в штатском.