Город, который сошел с ума

– Да так как – то всё… – промямлил Васильев. Ему было неудобно признаваться, что он не понял вопроса.

– Если выражение дома забыли – это ничего. С каждым может случиться, – проявил заботу постовой, – У нас на этот случай даже инструкция есть. Вот. Берите и надевайте! – скомандовал чуткий страж порядка, достав их полевой сумки бумажную маску на резиночке.

– Спасибо, – поблагодарил Васильев и взял маску.

Всё было предельно просто. На листке в клеточку из школьной тетради фломастером была нарисована улыбка до ушей. Для того, чтобы эта маска держалась, к листку была прикреплена резиночка.

– Товарищ милиционер! А дырочки для глаз где же? – спросил Васильев, рассматривая шедевр карнавального искусства. – Я же не увижу куда идти.

– А идти нужно туда, куда укажут! – засмеялся милиционер, – Тем более, если сплочёнными рядами…

Тогда Васильев догадался и показал сержанту пропуск на трибуну.

– Ну, так бы и сказали сразу, гражданин! – обиделся милиционер, – А то все мозги затрахал.

Васильев прошёл в дальний конец двора. У дровяных сараев кучковались догадливые мужики – поправляли здоровье прямо из горлышка. Маски с выражением радости и восторга были у них подняты на головы и напоминали козырьки кепок.

Васильев вывернул в узкий проход между домами и вышел на улицу Гоголя.

Когда Васильев был в квартале от площади, его снова остановили и спросили пропуск. Васильев пропуск предъявил и подивился тому, как серьёзно была перекрыта улица – два автобуса стояли поперек и из – за них выглядывало мурло бронетранспортёра. Васильев хотел было спросить к чему такая баррикада, но не успел, потому что над головами на бреющем полёте пронеслась стая голубей. В клювах каждый держал листок бумаги. Над площадью стая рванула вверх и запорхала метель листовок. Васильев подобрал одну. На ней было напечатано:

«Трудящиеся Города! Ознаменуем очередную пятилетку ударным инициативным трудом на благо Родины! Решения XXVI съезда КПСС – выполним! Все для блага человека, все во имя человека!»

Васильев сложил листовку, сунул её в карман и заторопился в гостиницу.

Там уже было всё «на мази». В фойе стоял длинный стол, на котором были установлены микрофоны. В центре стола красовалась красная лампа. Васильев отлично знал, что лампа эта загоралась тогда, когда с трибуны провозглашался очередной призыв Центрального Комитета к трудящимся. В это время диктор, ведущий репортаж, умолкал и вступал лишь тогда, когда лампа гасла.

У стола уже сидели постоянные дикторы – Добежалов, Ника, Косяков и странное существо по имени Иродиада Петровна Шмяк. На Иродиаде Петровне, как всегда, было навешено неимоверное количество бижутерии: Иродиада Петровна считала, что творческий человек обязательно должен выделяться из серой толпы. Вокруг стола уже порхали барышни из идеологического отдела.

Васильев поздоровался с коллективом, положил свою папочку на место и вышел перекурить. У входа в гостиницу уже стояли тремя кучками духовики – два городских оркестра и один военный. К Васильеву подошёл тромбонист Яша Коган.

– Слушайте, Олег! – начал Коган озабоченно, – Я вот тут всё думаю, думаю…

Может Вы знаете ответ?

– Это смотря какой вопрос, – улыбнулся Васильев.

– А вопрос простой. – обрадовался Яша тому, что нашёл слушателя, – Очень простой вопрос. Я вот всю жизнь играю марши. И только сегодня сообразил, что все наши марши минорные. Вы понимаете, Олег? Все. Кроме «Солдатушки, браво ребятушки!»

– Ну и что? – равнодушно спросил Васильев.

– Как что? – Коган начал было горячиться, а потом неожиданно остыл и махнул рукой, – Хорошо, хорошо! Я уже забыл об этом, раз это никому не надо.

Васильев вернулся в холл как раз во время. Шустрые товарищи в штатском уже перекрыли лифт и лестничный марш, и из коридорной глубины появилось руководство. Михаил Мефодиевич, а вслед за ним и вся группа товарищей, подойдя к дикторам, лично поздравили с праздником. Михаил Мефодиевич при этом распорядился, чтобы в чай дикторам налили побольше коньячку для куражу.

Рявкнули оркестры на улице и Косяков бодро и уверенно начал:

– Внимание, внимание! Говорит Город! Через несколько минут на площади имени Владимира Ильича Ленина начнётся парад Городского гарнизона и Праздничная демонстрация трудящихся Города и района, посвящённая Международному дню солидарности Первое мая!

После этого микрофоны отключили и можно было на время Парада расслабиться.

К Добежалову, подошла горкомовская дама:

– Игорь Николаевич! Поступило указание. Сегодня первой по площади пройдёт колонна ветеранов войны и труда. Вот текст. – она положила перед Добежаловым листок бумаги, – Постарайтесь быть предельно внимательным. Это так важно.

– Хорошо. – согласился Добежалов, – Буду предельно.

Помолчали. Собственно, говорить – то было не о чем. Попробовали чай с горкомовским коньяком. Коньячок был что надо. Потому что после второго глотка Иродиада Шмяк начала интеллектуальную беседу: