Город, который сошел с ума (сборник)

Народишко там уже подсобрался. Виктор стал в очередь и стал разглядывать чем торгуют и почём. Впрочем, особо разглядывать и нечего то было. Портвейн белый таврический по пятьдесят четыре копейки, пиво по тридцать девять и коньяк. На коньяк Виктор и глядеть не стал – не баре и красненьким обойдёмся. Он, правду сказать, так за свою жизнь и не пробовал ни разу, что это такое. Люди говорили клопами воняет, а люди знают.

Виктор взял себе стакан портвейна, пару пива и винегрет. С заветной трёшки ещё сдачу дали. Он присоседился к лысому мужику, который писал нечто важное, то и дело сплёвывая на бок и покручивая головой.

Напротив за стояком мрачный мужичок лохматил свои волосы обеими руками и скрипел зубами. Ну что ж. У каждого бывает.

Виктор поднял стакан:

– Ваше здоровье!

– Лысый и внимания не обратил, а Мрачный только заскрипел зубами.

Виктор отпил половину и стал жевать винегрет. Он уже жалел, что поехал в эту дыру. Расчитывал поговорить душевно с кем-нибудь, а тут-то и поговорить не с кем.

– Вот так оно и выходит! – отпустил волосы Мрачный. – Вот так. Мы там сидим, себя не жалея, а они в это время наших жён лохматят. – Он с ненавистью посмотрел на Виктора.

Виктор взгляда будто и не заметил:

– А что ж ты думаешь, друг? Баба – та же коза. Только отпусти с привязи, так такого накуролесит…

Эта свежая мысль показалась Мрачному такой ценной, что он даже зубами скрипеть перестал. А Виктор продолжил:

– Бабе воля, что… – тут Виктор даже сравнения не нашёл, – вред им от воли да и всё. Да ещё, если интеллигенты всякие… Ты послушай, что я расскажу.

– Ну что ты мне рассказать можешь? – опять окрысился Мрачный, – Как по чужим жёнкам ходить?

– Не, – признался Виктор, – я до чужих не охоч. Со своей бы совладать. А потом, может, какую заразу подхватишь. Лечись всю жизнь.

– Это точно, – оторвался от писанины Лысый, – Вот вчера над Ригой дождь из сифилиса прошёл. Завтра у нас ждут, – и снова занялся писаниной.

Мрачный немного отошёл – Вот ты послушай, что я тебе расскажу. Такая у меня любовь случилась, как в романе. Охмурила девка меня, да и всё. Чую – жить без неё не смогу. А за ней тогда целый хвост парней увивался. Ну, я этот хвост обрубил, конкретно. Поженились. Живём. А как-то я вниз по лестнице спускаюсь – гля – бывший еёный подымается. И в руках розы! Короче, хотел я ему эти розы в жопу засунуть, да не дали. Визгливым он оказался. Короче, впаяли мне два года. Мол, челюсть, да четыре ребра… и ваще, мол, они не знакомы, а он на четвёртый этаж просто на день рождения шёл…

Короче, откинулся я, а моя уже и со мной развелась и замуж вышла. И живут у меня. Ширмой отгородились и кувыркаются. А мне слушать… сам понимаешь. Поубиваю сук!

– Я вот что своей дурной головой меркую, – сделал открытие Виктор, – Это они тебя посадить снова хотят. Знают, что нервный и нарочно…

– Отвечаешь? – грозно спросил Мрачный. Потом подумал и согласился. – А может и так. Чтоб квартира им осталась. Нет уж, хуюшки! Не на того нарвались!

– А я как попал, – снова начал было Виктор, да в это время в павильон вошёл милиционер. И стал шушукаться с продавщицей.

– На, сохрани. Государственная тайна – прошептал Лысый и – тишком за дверь.

Виктор покрутил мятую бумажку и начал читать из любопытства:

– Дорогой наш и любимый вождь и международный товарищ, Леонид Ильич Брежнев. Пишет вам ваш доброжелатель и поклонник ваших талантов. Не дозволяйте ваши портреты в газетах печатать. Не забывайте, что кругом враги. И враги эти хочут вас со света белого свести на тот свет. Они и на рельсы под паровоз ваши фотки ложут, и ток через них пропускают, а уж про туалет и подумать страшно. Велите… – тут письмо патриота и поклонника обрывалось.

– Интересно, они все тут… или через одного? – с тоской подумал Виктор.

Милиционер тем временем закончил шушукаться, взял пакет, что буфетчица подала ему из-под прилавка и грозно сказал – Граждане, чтоб в павильоне не курить и безобразия не безобразить! После такой речи он устал и вышел.

– А у меня вот что получилось, – снова начал Виктор свой рассказ, да видно не судьба.

К их стойке подошли трое хануриков. Отхлебнули пивка. Потом один, в мятой кепке, достал из кармана баллончик с дихлофосом и, стреляя глазами по сторонам, попшикал каждому в кружку. Видя, как Виктор на это дело гляделки выкатил, спросил:

– Будешь?

– А что это? прошептал Виктор опасливо.

– Для отшибу памяти – пояснил тот, что в кепке, – Круто отшибает. Себя не помнишь.

– Нет, ребята, спасибо, – отнекался Виктор, – Я в основном по алкоголю. Спиртное же у нас – это же двигатель прогресса, – это Виктор Мрачному начал объяснять. – Вот к примеру хоть наши Братанишки взять. Без спиртного ни тебе коня взять, ни дров. Помню мимо нашего хутора дорогу тянули. Метров триста до хутора всего. Я и подошёл к прорабу. Брось до хутора дорожку, говорю. Заплачу как надо. А он мне и говорит – А на хрена нам твои деньги? Мы свои не знаем на что потратить. Тогда я ящик с водкой привязал на верёвочку. Я этот ящик за собой волоку, а сзади асфальт так сам и стелется. Сказка, да и только.

Мрачный только головой покрутил: