Город, который забыл как дышать

Никто не ответил. Джозеф подумал, что Джессика, дочь Клаудии, могла бы кое-что порассказать. Покойница. Небось, потащила Тари куда-нибудь играть. Мертвые всегда так поступают. Они жадные, никого, кроме себя, не любят. Вот только, если они мертвые, как же они могут быть жадными? Сто пудов, Тари слиняла с Джессикой. Только куда? В сарае их нету. В лесу темно, не очень-то погуляешь. Ребенку по такому лесу далеко не уйти, вмиг застрянет в кустарнике. Может, жене сказать? Если, конечно, эта женщина и вправду жена. А еще дяде Дагу. Бывалому рыбаку. Командиру. Сказать ему, что Тари пошла играть с утопленницей? Семейка всплеснет руками, все скажут: «Что ж ты раньше молчал?! Тогда можно не беспокоиться. С Тари все в порядке, она играет с мертвой подружкой». Подружка ведь и вправду мертвая. Мертвее некуда. Какой от нее может быть вред?

Эти поймут. У местных вообще крыша на привидениях поехала. Вот большой город – дело другое. Там никто в сказки не верит. Веки Джозефа дрожали, дорога перед глазами все время мерцала. На тыльной стороне ладони откуда-то взялась капля. Джозеф поднял руку и посмотрел на кожу, туго обтянувшую кости. Прозрачная капля. Он лизнул. Вода. Посмотрел в небо. Ни облачка. Ослепительно яркие звезды. Еще одна капля упала на голову и медленно растеклась по волосам. И еще одна, теперь уже на щеке. Все. Больше не капает. Джозеф вспомнил о старушке в доме. Пока есть время, надо убить ее, порезать на кусочки. В доме ведь столько подходящих инструментов. И все подробно заснять. Потом продать снимки издательству. Можно даже поторговаться, найти самое богатое. Вроде в машине есть фотоаппарат? Старушке давно пора окочуриться. Зажилась. Убить ее. Убить. Молодые поймут, молодые оценят. В герои произведут.

– Та-а-а-ри! – Ким прошла вперед по дороге.

Джозеф смотрел на нее и решал, сломать ей шею или пробить затылок разводным ключом? Размахнуться и… ХРЯСЬ! Очень нужно сделать что-нибудь отвратительное. Нет, лучше не ключом. Лучше удушить, повалить на землю и размозжить ей башку о камень. Джозеф представил, как жена отбивается, кричит, в изодранную блузку уже наползли личинки. Сучка бездетная. На что она годится? Не смогла младенца в брюхе удержать. И Тари из-за нее пропала. Надо было не дрыхнуть, а следить за ребенком.

Джозеф повернулся к дому Клаудии. Сходить, что ли, к ней? Такие, как она, не сопротивляются, они умирают легко. Клаудия будет ждать смерти, выйдет на порог в погребальном платье, в руках цветы, к бледным губам прижато распятие. Может, Тари у нее? Одна девчонка уже умерла, и слава богу: работы меньше. Но Джозеф совсем недавно подглядывал в соседские окна и Тари не видел. Только Клаудию. Она вплыла в гостиную, встала у окна, тени метнулись к ее лицу. Неземная красота! Глаза Клаудии запали еще глубже, она смотрела на Джозефа так печально, что ему стало жаль соседку, жаль разбитого сердца и загубленной жизни. Надо ее убить, чтоб не мучилась. Она же этого хочет. Так пусть, наконец, получит то, к чему стремится. Взять ружье и вставить ей дуло в рот. А что, очень даже сексуально.

Джозеф заметил, что дядя Даг подозрительно смотрит на него и щелкает кнопкой фонарика. Луч бил в глаза, пришлось поднять руку и заслониться от света. Старик поправил козырек бейсболки и тихо выругался.

– Ты идешь?

Даг спрашивал племянника, но откликнулась Ким:

– Иду. – Она пошла вверх по дороге, потом оглянулась на мужа через плечо и поразилась, до чего он стал ничтожным и никчемным. Впереди над верхушками деревьев темнел шпиль старой церкви.

Джозеф грубо схватил жену за руку.

– Никуда ты не пойдешь, – прошипел он.

Ким вскрикнула и вырвалась. Джозеф злобно ухмыльнулся.

– Да что с тобой такое? – закричала Ким, чуть не плача.

– Ты что делаешь? Обалдел? – резко спросил Даг.

Джозеф скривил губы и представил себе, как сверлит в жене дырки – уж тогда она точно станет мягкой и покладистой. Он шумно выдохнул и прислушался к своим ощущениям. В легких чего-то не хватало. Чего-то очень нужного.

– Я в ту сторону. – Даг кивнул на городок у подножия холма. – На вот, возьми. – Старик отдал Ким фонарик. Она щелкнула кнопкой, луч осветил деревья.

Джозеф неотрывно смотрел на гряду холмов. Три стройплощадки, три разных проекта, три чудовищных сооружения. Что если вернуться домой, спрятаться в шкафу и подкараулить первого, кто войдет? Да, есть ведь еще старуха. Можно на ней попрактиковаться.

Ишь ты, разбрелись. За кем идти-то? За стариком? Или за этой, как ее, женой? Надо быть мужчиной, сердцеедом. Вырвать у нее сердце и съесть. Так поступают победители.

Даг вернулся, чертыхаясь себе под нос. Подошел, снял бейсболку и стукнул Джозефа по затылку козырьком.

– Догоняй жену, – рявкнул дядя. – Не стой столбом, дубина.

Ким уходила все дальше и дальше. Она уже почти скрылась в темноте, наконец, не выдержала, повернулась и сердито крикнула:

– Так ты идешь?

Джозеф решил, что женщина обращается к нему. Но у него же вроде другие планы? Или нет? Кажется, надо кого-то искать. Так ведь он уже все нашел. Чистую ярость. Без всяких прикрас. Они потеряли, а он нашел.