Город, который забыл, как дышать

— Чей?

— Просто приказ, сэр.

— Приказ?

Повисло молчание. Тари посмотрела на отца, потом на Несбитта.

— Мне всего-то и надо, что записать ваши имена, сэр.

Джозеф вздохнул.

— Меня зовут Владимир Зандмарк, а это Квинтата, — быстро произнес он и украдкой подмигнул Тари. — У нее мать мексиканка.

Несбитт записал имена, даже не спросив, как они пишутся.

— Это ваша дочь?

— Нет, она — мой отец. Это я ее дочь. — Добродушный смех у Джозефа не получился. Вышло неестественно.

— В доме кроме вас больше никого нет, сэр?

— Пока не видали, вроде. Ну, разве что парочка привидений. Сами понимаете, в таком старом доме, — он нервно облизнул пересохшие губы, — без привидений никак. Но мы над ними не издеваемся, вы не подумайте. Вы, кстати, как к привидениям относитесь? Надеюсь, я вас не обидел?

— Да что вы, сэр, вовсе нет. — Парень застенчиво улыбнулся и перечел свои записи. — Вы из Уимерли?

— Нет, мы из каникул. Тьфу, то есть на каникулах.

— Понятно. — Несбитт посмотрел на Тари. — Как тебе тут? Интересно? — спросил он ее. — Нравится городок?

Тари кивнула.

— Ну и славно. И еще, — он снова обратился к Джозефу. — Адрес ваш скажите, пожалуйста.

— Зачем?

— На всякий случай. Вдруг понадобится вас найти.

— Зачем нас искать?

Внизу по дороге вдоль бухты пронеслись машины. Много машин. Джипы. Такие же, как этот. Они собирались у клуба и уже забили крошечную стоянку. Матрос оглянулся через плечо и сказал, не глядя на Джозефа:

— Адрес, будьте добры.

Джозеф тоже следил за джипами. Он наскоро сочинил какую-то галиматью из букв и цифр, и Несбитт ее записал. Тари увидела, как трое военных подошли к подъезду, а навстречу им вышел еще один. Те, что были втроем, остановились и взяли под козырек.

— В ближайшее время уезжать никуда не собираетесь, сэр?

Джозеф нахмурился.

— Уезжать? С какой стати?

— Дело в том, что мы всех просим оставаться в городе, пока не выяснится причина заболевания.

— Так это вирус какой-то? Может, нам на всякий случай не дышать?

— Понятия не имею, сэр. Честное слово.

— Значит надо сидеть здесь? Прямо в этом доме?

— Да, сэр.

— А приезжать сюда можно?

— В ваш дом, сэр?

— Нет, вообще в Уимерли.

— Да, сэр.

— А тогда какой смысл?

— Может, и никакого, сэр. Но у меня приказ.

— Понятно. — Джозеф кивнул. — Сочувствую. Та еще работенка.

— Спасибо, что уделили мне время. Извините за беспокойство. — Солдат пошел к джипу. Он открыл правую дверцу и, прежде чем сесть, крикнул Тари: — Счастливых каникул!

Джозеф улыбнулся и помахал рукой. Потом, надеясь, что Тари не видит (кстати, совершенно напрасно), показал отъезжающему джипу средний палец и захлопнул входную дверь.

— Пап, ты зачем его обманул? — спросила Тари, матрос ей понравился.

— Я не обманывал, я выдумывал.

— А какая разница?

Отец пожал плечами.

— Каждый сам для себя определяет. И потом, они ж военные, — добавил он, словно это что-нибудь объясняло. — У них мораль совсем другая. Они людей убивают. А мы не убиваем. Поэтому их можно обманывать, и ничего за это не будет.

— А… — Тари немного подумала. — А я не Квинтата.

— Да что ты говоришь!

— А этот военный очень милый.

— Он военный.

— Он милый.

— Иди-ка лучше порисуй.

— Я хочу с Джессикой поиграть.

Отец помолчал.

— Сначала ее найти надо.

— Я знаю, где она.

— И где же?

Тари подняла руку, собираясь куда-то показать, но потом передумала, и постучала пальцем по виску. И еще постучала. И еще. И еще.

— Иди, порисуй, — повторил Джозеф и помрачнел.

— Уже, — сказала она. — Ты что, не видишь?

Ким тупо смотрела в монитор. На экране светилось начало статьи для журнала «Биология». До срока сдачи — меньше двух недель. Глаза болели, Ким в десятый раз перечитала написанное: «На поведение морской флоры и фауны постоянно влияют внешние факторы, такие как токсины, чрезмерный рост популяции одних видов, резкое уменьшение популяции других, колебания температуры воды и радиосигналы. Понижение активности китовых ученые связывают с локационными исследованиями. Наблюдается снижение игрового поведения, киты меньше поют». По-дурацки написано, а главное, не пригладишь никак. Это все из-за дочкиной болезни. Какая теперь работа! Ким взяла кружку с холодным кофе и отхлебнула. Сколько ни пей, толку не будет. Работать не хочется. Хочется, чтобы зазвонил телефон, чтобы это был Джозеф, чтобы он уговаривал приехать в Уимерли. Чтобы стало ясно: все путем, все тебя ждут. «Усе путьом», как любил повторять Джозеф. Тогда и в самом деле будет повод к ним махнуть. А не свалиться, как снег на голову.

Ким поставила кружку на стол, вздохнула и принялась гипнотизировать телефон. Рядом с аппаратом — деревянная рамочка, а в ней открытка со стишком. Тари написала его, еще когда ходила в детский садик:

Кит большой и синий,
Мама всех красивей.

Фон заштрихован цветными карандашами. Море, кит, над китом сияет радуга.