Город, который забыл как дышать

– Не бойся, ласонька, тут мы как у Христа за пазухой. – Мисс Лэрейси повесила керосиновую лампу на гвоздь и улыбнулась уютному язычку пламени. Райне пришлось пригнуться, чтобы не задеть головой низкую балку. Мисс Лэрейси стояла, выпрямившись во весь свой крохотный рост, наклоняться ей было незачем. – Эти доски любую волну удержат. – Она ткнула пальцем в потолок подвала, успокаивая Райну. – Они толстые, как кирпичи, и все щели просмолены. Отец у меня корабелом был. Он и дом такой построил, чтоб сплавлять можно было при надобности. Сам его сюда пригнал. Дом у нас путешественник.

На стоптанном полу стоял синий рундук, окованный медью, вдоль стены тянулись полки со всевозможными соленьями и вареньями.

– Я уж лучше вертолета подожду. Наверху. А то еще пропустим…

– Ну-ка, подвинь его, – велела Райне мисс Лэрейси.

– Этот ящик?

– Его.

Райна поднатужилась и попыталась сдвинуть рундук с места. Старушка окинула пытливым взглядом потолочные балки. «Безопасность, – подумала она. – Каких только слов олухи не выдумают». Рундук отъехал сантиметров на пять.

– Здоров шкафец, ничего не скажешь. Я когда-то в этот подвал почем зря бегала, пока отец не запретил. Он-то сюда этот гроб и приволок, чтобы я до сундучка своего не добралась. А там у меня все. Все, что сердцу мило.

Райна уперлась ногами, крякнула и снова налегла на рундук. Между ним и стеной обнаружился полированный деревянный ящичек.

– Уф, чуть пупок не развязался! – пропыхтела она, с трудом разгибаясь.

– Вот он сундучок мой волшебный, – гордо сказала мисс Лэрейси. – Тоже отец сработал. Чистый палисандр. Это дерево самое лучшее. И гладкое, и прочное, и каждое колечко на нем видно. Так Урия говаривал. А сам он это от моего отца узнал. – Старушка наклонилась, любовно погладила полированную крышку и открыла сундучок.

Внутри лежала мужская одежда. Синий свитер, несколько пар брюк, серых и коричневых, и носовые платки. Все было аккуратно сложено. Мисс Лэрейси взяла один из платков с вышитыми краями.

– Сама вышивала. Для Урии. – Старушка подняла свое сокровище повыше, чтобы гостья могла его разглядеть.

– Вещица что надо, – сказала Райна. Она рассеянно сжимала и разжимала кулаки, переминалась с ноги на ногу и посматривала в потолок. – По-моему, это… Шумит, вроде…

– Рано еще полошиться. Сегодня костлявая не тебя караулит.

Старушка положила платок обратно и выудила синий свитер. Он пах шерстью, нафталином, которым когда-то мисс Лэрейси заботливо пересыпала все вещи, и хранил тепло давно погибшего хозяина. Мисс Лэрейси застыла, с головой погрузившись в сладкие воспоминания.

– Матушка Урии всю его одежку мне отдала, мы ведь с ним обручены были.

Шум над головами стал громче, стены слегка задрожали. Райна кинулась к лестнице, остановилась на полпути и протянула мисс Лэрейси руку.

Но старушке было не до того. Она снова понюхала синюю шерсть, закрыла глаза и затаила дыхание. От любви к Урии кружилась голова.

– Пора уже!

Мисс Лэрейси очнулась и удивленно открыла глаза. С сожалением выдохнула сладкий воздух, аккуратно сложила свитер и вернула его на прежнее место.

– Вертолет прилетел. – Райна поднялась на несколько ступенек и нетерпеливо замахала рукой. – Пошли скорей!

– Что ж тебе все неймется? – Мисс Лэрейси захлопнула сундучок и снова погладила крышку, стирая пыль.

– Урия, – прошептала старушка, разглядывая годовые кольца на деревянных боках. Она потянулась за керосиновой лампой и грустно засеменила следом за Райной. Та крепко схватила мисс Лэрейси за руку и потащила вверх по узким крутым ступеням.

Старушка оглянулась на темный подвал. Тьма сгущалась по мере того, как они поднимались по лестнице.

– И куда торопимся? – пробормотала она в спину Райне. И уже громче, голосом, полным отчаянья, повторила: – Куда торопимся-то?… Из дома родного?

Агата давно все подъела, и миска для воды была совсем сухая. Доктор Томпсон, поскрипывая палкой, торопливо вошел на кухню и осветил фонариком эту печальную картину. Пришлось извиняться. Кошка в ответ только мяукнула, в зрачках у нее заплясали искорки. Томпсон подхватил увесистую тушку на руки. Агата потерлась об него шубкой и довольно замурлыкала. Томпсон посветил в открытую дверь туалета – крышка унитаза поднята.

– Ну, значит, смерть от жажды тебе не грозила.

Он уже совсем было собрался бежать с Агатой к машине, как вдруг замер на пороге и задумался, оглянувшись на гостиную. В неверном свете фонарика все казалось призрачным, ненастоящим. Томпсон посмотрел на часы.

– Пара минут у нас с тобой еще есть, – пробормотал он и направился через кухню к заднему крыльцу. Оттуда спустился в подвал, стараясь не споткнуться о свою палку. Там доктор добрался до полки с вином и подумал вслух:

– Чего бы такого прихватить?

На полу валялся старый мешок. Томпсон бросил палку, посадил Агату на плечо и при этом чуть не уронил фонарик. Что у нас самое любимое? Как тут выберешь! Луч скользил по красивым наклейкам. Одни шедевры! КАБЕРНЕ, МЕРЛО, БОРДО, ПОРТВЕЙН и БРЕНДИ.