Город Масок

Арианну переместили из ее убогой маленькой камеры в более комфортабельные условия в ту же ночь, когда Герцогиня приходила навестить ее. Новая камера была больше, ее пол покрыт циновками, и здесь было значительно теплее. Вместо набитого соломой тюфяка у Арианны был мягкий матрас. Но и теперь она не могла заснуть, на этот раз ей мешали ее собственные мысли — она никак не могла осознать того, что ей сказали. В первый момент она подумала, что Герцогиня сошла с ума. Но все, что она говорила, явно имело смысл и даже объясняло некоторые странности. Братья Арианны были намного старше ее, и она никогда не чувствовала себя дома на этом острове, всегда всем сердцем тянуло в Беллецию. Другая половина ее сознания крепко вцепилась во все, что она знала и не хотела отказываться от своих таких родных родителей ради новой опасной матери и неизвестного отца.

Ранним утром двери открылись — вернулась Герцогиня. на этот раз со слугами, несшими мебель.

Когда ее, наконец, удовлетворило то, как они все расставили, она велела им уйти и сделала Арианне знак сесть на софе подле себя.

— Ты злишься на меня, — тихо сказала Герцогиня.

— А чего вы ожидали? — ожесточенно сказала Арианна. — Вы отдали меня и забыли обо мне почти на шестнадцать лет. Я не знаю, почему вы решили открыть мне правду, разве что для того, чтобы спасти мне жизнь.

— Это так лишь отчасти. — ответила Герцогиня. — Но сейчас все изменилось. Уже несколько месяцев я знача, что назревает кризис — это связано со мной и нашим городом.

— Что? Какой кризис? Я ничего не понимаю, — прервала ее Арианна.

— Я попробую объяснить, — ответила Герцогиня. — Я думаю, что, если ты увидишь мое лицо, это поможет.

Она подняла руки к серебряным завязкам своей простой синей шелковой маски и развязала их.

Она пристально смотрела в глаза Арианне, сердце которой задрожало. Если все сказанное ей правда, то она первый раз в жизни видит лицо своей матери. И где-то в глубине ее разума тихий голос сказал ей, что она смотрит в открытое лицо абсолютного правителя этого города, самого могущественного человека, которого когда-либо видела. Это было уже слишком. Арианна отвернулась Но не раньше, чем успела осознать, насколько они с Герцогиней внешне похожи.

— Когда я узнала, что у меня будет ребенок, — продолжила Герцогиня, — я испугалась за тебя и за себя. Зная о том, что у меня есть кто-то настолько дорогой мне, стало бы страшным оружием в руках моих врагов. Задолго до этого я решила остаться незамужней и бездетной — мой город был моей семьей. Так что я решила — и, быть может, я ошибалась, тебе об этом судить, — что ребенка должен воспитывать кто-то, кому я доверяла, кто-то, кто никогда бы не предал меня — моя сестра.

Я послала за ней, и Валерия согласилась и была вознаграждена дочерью, которой она так желала после рождения двух сыновей.

— Но как ты это устроила? — спросила Арианна, которой овладело ее обычное любопытство. — Разве никто здесь не заметил, что ты, хм… толстела? И как насчет моей матери, то есть твоей сестры?

Герцогиня улыбнулась.

— Это было нелегко. У меня была одна служанка, которой я доверяла больше, чем всем остальным, ее звали Сюзанна, и она все знала. Без нее обман не удался бы. Еще долго ничего но было заметно, но по мере того как ребенок рос, мне пришлось изменить свои наряды — перестать носить обтягивающие платья. К тому же мы пустили слух, что я уже несколько месяцев страдаю расстройством желудка. В это самое время Валерия начала подкладывать под одежду подушку, чтобы все заметили изменения в ее фигуре, и «призналась» своим подружкам, что снова ждет ребенка. Они очень удивились.

— Ага, — сказала Арианна, — мне много раз рассказывали, какое волнение поднялось на острове, когда люди узнали о моем скором появлении на свет.

— Это доставило самые большие хлопоты. Женщины на Торроне уже не могли иметь детей и поэтому очень интересовались тобой. И конечно, каждая из них хотела быть той, кто поможет тебе явиться на свет. Но Джанфранко сказал, что вызовет акушерку из города, так как у местных слишком долго не было практики.

— И именно она привезла меня с собой? — предположила Арианна.

— Да. Я начала использовать замены на государственных праздниках с тех самых пор, как изменения в моем теле стало невозможно скрыть. В то самое время, когда я лежала наверху в своей комнате и только Сюзанна и акушерка помогали мне дать тебе жизнь, молодая девушка изображала меня на празднике Крещения Господня, одетая в мое великолепное платье.

В камере наступила тишина.

— Вы не беспокоились, отдавая меня? — спросила Арианна.

Герцогиня взяла ее за руку.

— Я приняла обдуманное решение. Я не могла заботиться о тебе. Во время родов я не издала ни звука и не сказала ни слова, когда отдавала тебя. Я заранее выбрала тебе имя, и это было все, что я сама могла сделать для тебя Назвать тебя и отдать моей сестре — это все, что я могла сделать для тебя в то время.

— Но разве вы не могли хотя бы назваться моей тетей? Я имею в виду, что до прошлой ночи я не знала, что у моей… что у Валерии вообще есть сестра, не говоря уже о том, что это вы.