Город мертвецов

– Не сердись, что не могу рассказать тебе сразу все – твоя память закрыта. Запечатана. Она должна просыпаться постепенно, иначе поток информации, которую сложно принять, может навредить тебе. Может, хочешь спросить о чем-то?

– Я действительно жила здесь с отцом, матерью и братом?

– Да. Ты – Ева Панкратова. Дай мне руку.

Инна Валерьевна протянула ладонь. Прозрачные, как горный ручей, камушки, которые украшали часы-браслет, сверкнули на солнце.

– Не бойся. Покажу тебе кое-что.

– Я не боюсь, – сказала девушка, протягивая руку в ответ.

Их пальцы соприкоснулись. Рука Инны Валерьевны была теплой и гладкой, а прикосновение – приятным, успокаивающим.

– Смотри мне в глаза. Сейчас ты увидишь. Увидишь сама, дорогая…

Глава 20

ЗОЯ. 1989 ГОД. АПРЕЛЬ – МАЙ

Яркое утреннее солнце било в окошко, слепило глаза. Там, снаружи, бушевал апрель: природа ликовала, пробуждаясь, возрождаясь…

«Как хорошо, как правильно – родиться весной!»

Кто это сказал? Теперь уж не вспомнить. Да и не важно.

Отвернуться бы от окна, лечь на правый бок. Но все внутри болит – боль тупая, монотонная. А если попробовать пошевелиться, то сразу как будто раскаленные крючья начинают рвать все изнутри. Лучше уж пусть солнце.

Больничная санитарка приходила с утра, возила серой тряпкой по полу – мыла. И все ворчала про маленькую зарплату, и, кажется нарочно, задевала шваброй кровать. Койка содрогалась, по телу шли горячие волны боли.

Потом санитарка наконец ушла, и явилась медсестра Лена. Она через улицу живет, на Грибоедова. Зоя ее не очень-то знала – так, здоровались при встрече.

– Мне можно их увидеть? – спросила Зоя.

– Зачем?

Голос медсестры звучал участливо.

«Эта почеловечнее других будет», – подумалось Зое.

– Как же… Ведь это дети мои. Носила девять месяцев… – Горло перехватил сухой спазм. Слез уже не было – выплакала вчера вечером, когда узнала, что малыши прожили меньше часа, а после их маленькие сердечки перестали биться.

– Случается, мамочка. Вы еще молодая, родите. Муж у вас хороший.

– Выпивает, но так-то да, добрый.

– Вот видите. Кто сейчас не выпивает? Вам вставать нельзя. Швы могут разойтись. У вас вся шейка разорвана была. Так что лежите. Поспать попробуйте. – Лена поглядела в окно, подошла к нему и задернула занавески. – В обед бульон попьете. Каши вам можно. Мужу не хотите записку передать? Чтобы поесть чего-то принес.

Реанимационная палата (впрочем, как и все остальные палаты, и другие помещения) была на первом этаже – больница-то одноэтажная. Посетителям категорически запрещалось подходить к окнам, но все, конечно, подходили, наплевав на запреты. Тем более сейчас весна, теплынь на улице. Записки через дежурную приемного покоя мало кто передавал.

– Витя на заводе, к вечеру придет. Передам.

Лена вышла из палаты.

Зоя и в самом деле задремала, проснулась ближе к десяти. Внутри все по-прежнему болело, но, кажется, теперь уже полегче. Или Зоя хотела себя в этом убедить, потому что решила: она встанет и сходит взглянуть на детишек. Попрощается. Это жестоко – не позволять ей увидеть малышей! Завтра их отдадут Викентию, чтобы похоронить, но ведь Зоя еще будет в больнице, наверняка не сможет пойти на похороны.

Витька не принесет, не покажет, Зоя хорошо знала мужа и понимала, что он будет против. Да и врачи небось не позволят.

Так что придется самой.

Зоя подвигала ногами. Больно, как будто штырем железным насквозь проткнули. Но ничего, придется потерпеть. Она попробовала повернуться на бок. Тяжело. Минут десять, наверное, корячилась, цепляясь за матрас, то и дело останавливаясь и переводя дыхание, в ожидании, пока боль станет терпимой, но в итоге оказалась на боку, на краю кровати.

Садиться нельзя – врач говорила, так швы разойдутся точно, придется попробовать спустить ноги на пол и сразу встать.

После нескольких неудачных попыток подняться Зоя все же оказалась на ногах. Стояла, схватившись за спинку кровати, пережидая, пока пройдет головокружение и перед глазами перестанут кружить разноцветные мухи. Боль не отступала, вгрызалась железными клыками, но Зоя уже, можно сказать, привыкла к ней. Сильнее не становится, и ладно.

Только вот как она сможет идти… Но это оказалось легче, чем подняться с кровати. Главное, делать мелкие шажочки, чтобы избежать разрывов.

Держась за стены, Зоя выбралась в коридор.

Посмотрела налево, направо: вроде ни медсестер, ни врачей. Роженицы в бело-голубых казенных халатах, многие такие же скрюченные, как и она сама, брели кто куда: на процедуры, в туалет.

Зоя знала, куда ей нужно, где находится морг.

Когда умер Витин брат, они забирали его тело. Попасть туда можно с улицы, а можно изнутри. Ей придется добраться до конца коридора, выйти на небольшой пятачок – там будет железная дверь. Если она окажется запертой, если кто-то остановит Зою, пока она доберется, то ничего не получится.

Стараясь не думать об этом, борясь с болью и головокружением, несчастная женщина упорно шла к цели. Волновалась Зоя напрасно: никто не обратил на нее внимания, не заметил отсутствия в палате, не остановил.