Город мертвецов

Всюду в России пили, но не так люто. Везде дрались и ссорились, но не так остервенело. Изменяли, изводили близких, издевались над животными, били детей тоже по всей стране, но в этом городишке все было демонстративно, бестрепетно, бесстыдно, что ли. Как будто люди не скрывали плохое в себе, а, наоборот, пестовали, взращивали, выставляли напоказ. Все, что было плохого в человеке, проявлялось с удвоенной, утроенной силой и требовало выхода.

– Колдуны морочат, – уверенно говорила тетя Сима, – под руку толкают. Шепчут дурное. Мы ж их с места согнали, вот они и не уймутся. Хотят, чтобы мы тут поубивали друг дружку.

– Но они ведь умерли давно. – Тамара, хотя и была нормальной советской женщиной и мировоззрение имела материалистическое, все же волей-неволей втягивалась в инфернальные, мистические разговоры.

– А может, и не умерли – покойников-то не было! Кто их хоронил?

– Как же тогда?

– Очень просто. Души свои продали, бесами сделались и бродят среди нас, смущают.

Это была уже полная ерунда. На том все беседы обычно и заканчивались.

У Тамары был жених Котя. Константин Сяпкин. Они познакомились, когда она училась на последнем курсе. Тамара уговорила его переехать в Старые Поляны, потому что на местном предприятии, кормившем горожан, открылась хорошая денежная вакансия. Кстати, открывались они тут постоянно: люди умирали, увольнялись, уезжали.

Сначала все было хорошо. Спустя четыре года супруги решили обзавестись наследниками, и тут выяснилось, что Тамара не сможет родить – сказалось воспаление, которое перенесла в юности, и понеслось…

Котя, прежде ласковый и чуткий, понимающий и тонкий, стал грубым, равнодушным, даже жестоким. За последующие годы Тамара перетерпела все: постоянные оскорбления, измены, пьянство. Разводиться не хотела – все еще любила Котю, все еще верила, что любимый муж снова станет прежним.

Тетя Сима, у которой Тамара давно уже не жила, но с которой продолжала общаться, качала головой и поджимала губы:

– Хороший же мужик-то. Говорила я тебе, это место такое. Темно тут, и вся темень из человека лезет. Ехали бы вы отсюда. Церкву бы хоть построить, так и время-то бесовское. Нету церковки и не будет.

Теперь уже ее слова не казались Тамаре такой уж глупостью. Слишком многого она успела навидаться в Старых Полянах за минувшие годы, слишком сильно изменился Котя – иногда Тамаре казалось, что это вовсе не он.

Несколько раз она предлагала мужу переехать. Но он был против: получил повышение, на работе его ценили.

Закончилось все печально. В одном из цехов случился пожар, пять человек погибли. В том числе и Костя Сяпкин.

Тамара, скрывая это от себя, в глубине души почувствовала облегчение. Развестись с мужем она не смогла бы, заставить его уехать и начать все сначала – тоже. Оставшись одна, стала жить спокойно, без ругани, ревности, подозрений.

Почему не уехала? Все просто – некуда было ехать. Раньше надо было, когда еще имелся шанс на новом месте хорошо устроиться. А сейчас… Сначала полным ходом шла перестройка, потом подступили девяностые. С работой везде стало туго. А здесь у Тамары был хороший дом, руководящая работа, уважение коллег.

«Дом продам – если еще продам! – за копейки», – рассуждала Тамара.

В Уфе придется искать жилье и работу, а найдешь ли? На рынок идти, тряпками трясти не хотелось. Обычным учителем в школу – тоже.

Так и осталась. Думала, все образуется. Но становилось только хуже. Зарплату то и дело задерживали, люди делались все более дергаными и злыми, а отношения между ними – все более непредсказуемыми.

Тамара поднялась на крыльцо. Прямо на нее смотрел детский портрет в траурной рамке, и слезы подступили к горлу. Господи, как же так…

– Зайдите, пожалуйста, ко мне, Тамара Олеговна, – услышала она.

Инна Валерьевна. Оказывается, она шла следом.

Тамара обернулась, поздоровалась. Глаза у директрисы красные, вид измочаленный до крайности. Тоже, видно, не спала.

– Хотите кофе или чаю? – предложила Инна Валерьевна, когда они оказались в ее кабинете.

Тамара терпеть не могла кофе, но тут почему-то попросила именно его. Инна Валерьевна открыла окно, в кабинете стало свежо и прохладно.

– Хоть немного голову проветрить. Вам не дует?

– Все хорошо, – откликнулась Тамара. – Да уж, вот так конец учебного года.

Они пили кофе, сидя в винно-красных кожаных креслах. На столе стояла вазочка с печеньем, но ни та, ни другая к еде не притронулись.

– Я с Кораблевым разговаривала, – сказала Инна Валерьевна. Кораблев был местным милицейским начальником. – Эта скотина протрезвела. Плачет, в себя прийти не может.

– Еще бы. До смерти забить собственного девятилетнего сына. Чтоб ему в аду гореть.

Инна Валерьевна смахнула слезу.

– Гарик такой хороший мальчик был. Просто не могу… – Она запнулась.

Тамара чувствовала то же, что и директриса.

Гарик Киселев много повидал в жизни. Он с родителями переехал сюда лет шесть назад. Мать продавщицей в киоске работала, отец был рабочим. Бил, пил – обычный сценарий. Киселева из травмпункта и милиции не вылезала, но каждый раз заявление забирала, мужа за решетку отправлять не хотела.