Город мертвого бога

Натан поднял нож. Это был огрызок, не длиннее его большого пальца, который точили столько раз, что остался лишь железный коготь, торчавший из вытертой деревянной рукоятки. Он переложил «огрызок» в правую руку (ту, которая не болела от крысиного укуса) и стиснул. Несмотря на всю свою гладкость, рукоятка лежала в его ладони совершенно твердо.

Он повернулся, продолжая глядеть вниз, но когда шагнул вперед и поднял глаза, повара перед ним уже не было, а была Присси, сжимавшая в каждой руке по бутылке.

– Кажется, я слышу голос Гэма, – сказала она.

– Пошли! – Натан бросил нож и вернулся в коридор. – Где он?

– Где-то там.

Присси кивнула в сторону дверного проема, за которым мелькали красные сполохи, а воздух струился от жара. Изнутри доносился лязг и грохот металла по металлу, в доверху набитой топке ревело пламя.

Натан осторожно приблизился к двери, вдруг пожалев о том, что не оставил себе нож. Присси подтолкнула его в спину, побуждая двигаться быстрее, так что он разом оказался на пороге – и увидел Гэма. Руки мальчика были обмотаны двумя кусками холстины, он стоял наполовину склонившись, раз за разом ныряя в недра огромной печи. За его работой надзирал жилистый человек с черными волосами, торчавшими из-под высокого белоснежного колпака.

– Глубже! Там сзади еще остались.

– Там слишком горячо!

Человек хохотнул сухим, злым смешком:

– Поверь, тебе придется гораздо горячее, если эти пироги успеют сгореть прежде, чем ты их вынешь.

Натан хлопнул в ладоши, и человек обернулся:

– Что такое?

– Вас зовет шеф-повар.

– Что?

– Босс хочет вас видеть. Там, наверху, какая-то проблема.

Тот кинул напоследок взгляд на Гэма и поспешно вышел, крутя в руках свой колпак.

Гэм выскочил в коридор еще прежде Натана.

– Все, у нас больше нет времени на эту ерунду. Двигайте за мной!

Он припустил вперед, словно отлично знал дорогу: влево, вправо, ни на секунду не задерживаясь. Если кто-то пытался их остановить или что-то сказать, Гэм лишь кивал, кланялся и делал руками жест, из которого собеседник должен был понять, что у них срочное поручение, но они постараются вернуться как можно скорее. Потом они оказались в просторном помещении, где возле одной из стен на временных столах были разложены пустые тарелки, а дети полировали ножи и вилки кусками ткани. В этой стене виднелась дверца, к которой Гэм подтолкнул Натана и Присси.

– Забирайтесь внутрь и сидите смирно, пока я кручу ворот. Потом пришлете мне лифт и поднимете меня к себе.

Присси залезла в отверстие и втиснулась в угол, словно была тряпичной куклой, упакованной в чемодан, с неестественно вывернутыми суставами рук и ног. Натан не сделал движения, чтобы к ней присоединиться.

– Давай, Натан, часики тикают.

Он продолжал стоять.

– Слушай, Натти, нам некогда заниматься глупостями. Мы тут работаем, а не в игрушки играем. Забирайся рядом с ней, или я затолкаю тебя насильно. Ты меня понял?

Наконец Натан повиновался. Он забрался в лифт задом – Присси зашипела, когда подошвы его башмаков проехались по ее лодыжкам, но Гэм уже упихивал их плотнее, словно укладывая саквояж; затем дверца закрылась и вокруг стало темно и тихо. Несколько мгновений Натан чувствовал только дыхание Присси на своей щеке и сладкий, терпкий, камфорный запах ее платья. В темноте они словно бы остались одни во всем мире, и когда лифт начал двигаться, это было, как если бы они плыли в пустоте: лишь ее аромат и давление ее тела на его спину сохраняли какое-то значение.

– Когда ты в последний раз мылся? – шепотом спросила она. – От тебя воняет!

– В трубе перепачкался.

– Все равно ты грязнуля! Постарайся хотя бы не запачкать мое хорошее платье.

Натан мог бы сказать, что он такой грязный только потому, что изо всех сил старался сберечь ее чистоту, но промолчал.

Вздрогнув, лифт остановился.

– Ну, давай открывай эту чертову дверцу! Хочешь, чтобы мы здесь задохнулись?

Помещение снаружи оказалось таким восхитительным, что на мгновение Натан даже забыл о Присси. Стены были разрисованы изображениями мужчин и женщин, абсолютно голых, бродящих по лесам среди золота и зелени. Солнечный свет лился на них потоками, словно мед. Мебель была не менее красива, словно для нее взяли самые сухие деревья из этих нежащихся под солнцем лесов. Между сегментами кресел была натянута ткань из белоснежного хлопка с золотой и серебряной вышивкой – нити сплетались в такие замысловатые узоры, что Натан не мог взять в толк, как это сделано. Даже пол был великолепен: отдельные доски нельзя было разглядеть, а все вместе это выглядело как ваза с цветами, настолько похожими на настоящие, что Натану с трудом удалось себя убедить, что поверхность плоская. Выбравшись из лифта, он пошел вдоль края, пробуя рисунок носком ноги.

Присси схватила его за руку:

– У нас нет времени. Быстрее отправляй его вниз!

Она с силой толкнула Натана в спину, вынудив шагнуть к лифту, где с блока свисала лента подъемного устройства. Он опустил лифт обратно, и прежде чем лента успела ослабнуть, ее вырвало из его руки, и снизу донесся хриплый крик Гэма:

– Поднимай!