Город мертвых

— Так и знал, что с тобой свяжешься и останешься без штанов. Вот что мне сейчас цыганке предлагать? Наличности нет, золото не ношу, остается только тюрьмой пугать, — замолк, видя, что напарник не реагирует сегодня на его колкие шутки. Гуров же опять с головой ушел в свои мысли, ему так не хватало своего кабинета и домашнего спокойствия, чтобы подумать еще раз над расследованием. Ему казалось, что он будто ходит в каком-то лабиринте. Лев вспомнил, как в детстве бродил почти час по зеркальному лабиринту, который восхитил его сначала своей запутанностью, а потом изящным обманом. Ведь оказалось, что вместо целого лабиринта там всего пара коридоров, которые так причудливо отражались в системе зеркал, что ты никак не мог найти выход, то и дело натыкаясь на холодное отражение собственного лица. И теперь он испытывал то же самое ощущение, что многочисленная и запутанная схема проще, чем ему кажется. Что вот-вот, и он найдет выход, стоит только понять, где отражение, а где реальность. Очнулся Гуров от хлопка по плечу, они стояли у управления, и в машину заглядывал генерал Орлов:

— Нашелся! Жив, не ранен, Лев Иванович?

Он улыбнулся начальнику и кивнул утвердительно:

— В порядке, Петр Николаевич.

Но генерал недовольно вскинул бровь:

— Сутки на связь не выходил — это ты считаешь нормально? Весь отдел тебя ищет уже сутки, — замолчал, рассмотрев ссадины на лице опера. — Помощь нужна?

— Справляемся, товарищ генерал, расследование полным ходом идет, — отрапортовал Крячко, — сейчас свидетельницу повезу на составление фоторобота преступника, ребята занимаются маршрутами пропавших в дни их исчезновения.

— А подполковник Гуров сейчас едет домой и отдыхает, обрабатывает раны, а завтра утром докладывает мне о том, где провел эти сутки. — Орлов был неумолим. Хотя он испытал облегчение, что все обошлось, но внутри кипел от желания наказать оперов, словно нашкодивших мальчишек, которые без разрешения взрослых устроили расследование. Он все-таки их начальник и должен знать обо всем, что происходит с подчиненными. Только всю планерку, поглядывая на бледное отрешенное лицо Гурова, понимал, что домой тот не поедет и рассказывать о том, что с ним случилось, не станет. Не из шкодливости, а, наоборот, как настоящий мужчина, как опытный опер, хочет разобраться без помощи со стороны с навалившимися проблемами. Поэтому он даже не стал оставлять Льва Гурова после планерки на приватный разговор, лишь проводил внимательным взглядом его фигуру, когда опер шел к своей машине на парковке.

Лев же шагал и не замечал ничего на ходу, так далеко были его мысли. Разрозненные преступления — исчезновение людей, поджог, возможно, подстроенная авария Шанурина — не складывались в единую картинку, потому что он никак не мог найти ответ на вопрос, для чего все это было сделано. Если отбросить детали, для чего погибли все эти люди, в чем выгода? Без мотива не бывает преступления, чужая смерть или страдания кому-то нужны. Маньяку — чтобы удовлетворить свои извращенные желания, вору — чтобы обогатиться, даже сумасшедший нападает по приказу голосов в своей голове, воображаемых, но все же отдающих команду. А здесь, в этом деле, кому выгодно, чтобы фонд «Сансити» прекратил свое существование? И он снова возвращался к своей версии, что кто-то могущественный заказал уничтожение проекта и свидетелей его, чтобы и дальше продавать бензин, нефть или газ. Но ведь, по словам Горца, никто толком не знал, с чем связан фонд, все проекты строительства разрабатывал Рогач, документы для застройки собирал Шанурин. Так, может, парень проговорился кому, что именно будет построено, он ведь, по мнению Горца, был так же увлечен идеей города солнца, как и старый инженер. А такие люди обычно не осторожничают, скорее, наоборот, хотят делиться своими идеями и планами со всем миром. Самое простое сейчас — это узнать у родителей Шанурина и на рабочем месте, говорил ли парень о проекте.

Но пообщаться с родителями Шанурина не удалось, на звонок по телефону никто не отвечал, а в квартире за дверью пронзительно заливался звонок без звуков жильцов. Неудача!

И Гуров направил машину по второму адресу, к фабрике зеркал, где работал Шанурин. Здесь снова ни с кем не удалось поговорить, секретарша деловито заявила, что директор в командировке и прибудет только через пару дней, а коллеги Шанурина выдавливали дежурные фразы об обычном и нормальном парне. Лев даже протиснулся за двери цеха и почти полчаса мучил мастера подробными расспросами о том, какие заказы они изготавливали клиентам Шанурина. Но пожилой мужчина только разводил руками, поглядывая за работой цеха, который визжал и скрипел инструментами на все голоса: