Город может спать спокойно

— Пожалуй, это верно, — одобряет Дыбин. — Ты, я вижу, мужик осторожный. Никиту Комолова я тебе сейчас представлю. Он в путевом околотке дяди твоего до войны бригадиром был. Потом Комолова в армию мобилизовали, а Никита оттуда драпанул вроде тебя. Да еще и застрелил кого-то из своих командиров, так что ему от Советской власти нечего ждать пощады. Тем более, что один раз его уже пощадили: амнистировали за два года до отбытия полного срока за разбой. Он, правда, вкалывал в лагерях один за троих, это уж я точно знаю.

— Каким же образом? — удивляется Азаров.

— Внушил ты мне доверие, Тимофей, потому не утаю от тебя, что вместе мы с ним срок отбывали. А за что — не спрашивай. То есть он-то за разбой, а я по другой статье и по иному делу… Вон, кстати, и Никишка нас заприметил, спешит с докладом. Я его бригадиром тут определил по довоенной специальности.

— А, господин полицмейстер! — озорно кричит Комолов, протягивая Дыбину свою здоровенную, выпачканную землей пятерню. — Здравия желаем! Ну и работенку ты мне удружил. Целый день на сплошном пекле, да и работнички, прямо надо сказать, не стахановцы. К тому же еще и пропойцы. И черт их знает, где они самогон достают?..

— А ты, видать, у них за дегустатора? — укоризненно покачал головой Дыбин. — А что, если бы я сюда с господином Вейцзеккером прибыл? От тебя ведь за версту несет.

— А ты меня лучше на другую работу устрой. Возьми к себе в городовые… Или еще куда, а тут я вконец сопьюсь. Подносят ведь, гады, а у меня силы нет отказаться…

— Потерпи еще малость, настоящим делом скоро займешься. Познакомься вот с племянником покойного Куличева, Тимофеем Стецюком, бывшим лейтенантом Красной Армии. Может, под его начальством служить придется.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант! — приложив руку к полям соломенной шляпы, рявкнул Комолов.

— Да ты что, совсем спятил? — рассердился Дыбин. — Какой он «товарищ»? Иди-ка проспись где-нибудь в холодке и моли бога, что господин Вейцзеккер тебя не видел и не слышал. А то бы тебя… — Он опасливо оглянулся.

— Ну что ты с ним будешь делать! — сокрушенно вздохнул Дыбин, как только, пошатываясь, ушел Комолов. — Не понимают ведь, паразиты, что я их от немецкого начальства оберегаю. Будь бы над ними хоть какой-нибудь захудалый немецкий унтер, он бы им показал, как нужно работать…

— А им и надо это показать, — раздраженно замечает Азаров. — Разве ж это работа? И вы хотите таких людей рекомендовать в школу? Нет уж, подбором кадров для нее придется, видно, заняться мне самому, если, конечно, господин майор Вейцзеккер мне это доверит. А вам мой совет — не рекомендуйте вы ему этого Комолова. Не годится он для такого серьезного дела, как диверсии в тылу победно наступающей Красной Армии. Для этого нам нужны идейные враги Советской власти, а не уголовники, которым дорога лишь собственная шкура.

— И опять ты прав, Тимофей, — тяжело вздыхает Дыбин. — Спасибо тебе за совет…

Вейцзеккер все еще проверяет Стецюка-Азарова

На другой день Вейцзеккер сам побывал на строительстве железнодорожной ветки и лично беседовал с кандидатами в школу диверсантов. Вернулся он очень недовольный результатами своей инспекции.

— Что же это такое, господин Дыбин? — сурово отчитывает он начальника полиции. — Разве это работа? Это черт знает что, а не работа! С завтрашнего дня гнать всех в шею! Набрать новых! Где взять? Я тоже не знаю где, но завтра же полный штат строительных рабочих должен быть налицо: мобилизуйте на это всех трудоспособных жителей вашего города, в крайнем случае выгоняйте на трассу своих бездельников полицейских. Хоть раз в жизни пошевелите мозгами, господин Дыбин!..

Дыбин никогда еще не видел Вейцзеккера таким разъяренным. Он стоит перед майором по команде «смирно» и механически бормочет:

— Виноват… Виноват, господин майор… Завтра же будет сделано, господин майор…

— Ну что вы заладили: «виноват», «будет сделано»? — все еще негодует Вейцзеккер. — Что будет сделано? Когда будет сделано? Да разве к завтрашнему дню возможно это, будь вы даже талантливейшим организатором? А вы ведь никакой не организатор, а… Ну да ладно, не буду вам говорить, кто вы такой, — презрительно машет рукой Вейцзеккер. — Идите, господин Дыбин, и действуйте!

У него сегодня вообще тяжелый день. Ночью партизаны снова пустили под откос два воинских эшелона. Черт их знает, как они ухитряются это делать! Местность по обе стороны дороги расчищена от кустарника шириной до ста метров. Мало того, начальник тылового района группы армий «Центр» приказал еще и жителей выселить с двухкилометровой полосы каждой стороны дороги. А разве это помогло? Они ухитрились сегодня пустить под откос эшелон даже на таком участке, на котором построено пять укреплений через каждые два километра с гарнизонами по шестьдесят человек. На том же участке сооружены еще и сторожевые вышки с пулеметами и постами на всех переездах через дорогу.