Город Н: Власть Мрака

Мимо нас, протяжно воя сиренами, понеслись две пожарные машины. Следом за ними тарахтела старая милицейская легковушка — это сопровождение. Я свернул на улицу Маркса и, неспешно лавируя между бредущими горожанами, потопал к своей высотке.

Во дворе моего дома набирал обороты стихийный митинг. Статная женщина лет пятидесяти с небольшим стояла в центре детской футбольной площадки и зычным голосом партийного работника клеймила правительство и предлагала сегодня же начать сбор денег на установку железных дверей во всех подъездах нашего дома.

Я молча обогнул площадку и направился к подъезду. Но, поднявшись по ступенькам, застыл у входа в темный тамбур. Пальцы сами нащупали в кармане зажигалку. Неверный огонек отбрасывал на стены мрачные блики. Когда жидкий сумрак, царивший на площадке перед лифтом, окружил меня, неожиданно пришла мысль, что железные двери не такая уж и бесполезная вещь, как показалось вначале.

Преодолевая нервную дрожь, нажал на кнопку вызова лифта — слава богу, что был он на первом этаже, а не на девятом, иначе меня точно бы удар хватил. Когда двери сомкнулись, я прислонился спиной к стене и устало закрыл глаза. Голос мой звучал будто из-за стены:

— Кажется, у меня развивается паранойя!

Глава третья: «Пробуждение»

Той ночью я спал как убитый. Мне снилось синее небо, океаны прозрачной голубой воды и прекрасное золотое сияние, что лилось в наш мир с небес…

Внезапно сияние растаяло, небеса затянуло черной дымкой, и кто-то вышвырнул меня из прекрасного мира сновидений в наш — блеклый и грязный. Я сел в кровати и протер глаза. В комнате было темно. Готов поклясться, что, когда засыпал, оставил включенным и телевизор, и свет в коридоре. Но теперь во всей квартире стояла глухая темень.

Соскочив с кровати, подбежал к окну и рывком раздвинул шторы. Из груди вырвался облегченный вздох — света не было во всем районе. К плановым отключениям электричества наш народ давно приучен, так что ничего удивительного в темных окнах и улицах не было. По дороге пронеслась одинокая машина на приличной скорости, где-то в стороне мелькала цветная иллюминация.

Я поднял трубку с тумбочки и посмотрел на дисплей — 5:30. Практически утро… Странно, но электронная антеннка говорила мне о том, что связи нет. Встряхнув мобильник, набрал номер своего домашнего телефона — глухо, даже гудков не было.

— Двадцать первый век на дворе! — зло проговорил я в темноту.

Быстро открыв окно, по пояс высунулся наружу: хотелось рассмотреть, что творится в соседнем районе. Там было так же темно и неуютно, как и у нас. Вдобавок ко всему, оказалось, что то мерцание, которое вначале принял за иллюминацию, на самом деле было мигалкой на крыше милицейской машины. Дорога казалась теперь непривычно пустой, лишь где-то далеко истошно рычал двигатель.

Я закрыл окно и задернул штору. Волнение продолжало нарастать, словно то семя страха, что посеялось во мне после визита на завод, давало всходы. И тут воздух разорвал мощный взрыв, от которого задребезжало все стекло, что было в моей квартире. Второй раз за последние два дня довелось услышать, как стрекочет большой стационарный пулемет у кордона. Страшная штука! Воздух от него вибрирует как огромная мембрана…

Мои мысли метались как звери в клетке:

«Не мог же я проспать всеобщую тревогу? Конечно же, не мог. Сирена ревет как раненый медведь!»

Собравшись с мыслями, быстрым шагом направился в коридор. Спешно натянул штаны, свитер и надел легкую спортивную куртку. Взяв с подставки большой фонарь, повернул ключ и дернул ручку…

В тамбуре было темно, тихо и жутко.

Двери в соседские квартиры оказались распахнуты настежь, на полу валялись какие-то вещи, обрывки бумаг прилипли к чему-то мокрому.

Я покрепче сжал фонарь в руке. Он был большим, тяжелым; таким и по башке можно дать при случае. Подойдя к лестнице, на мгновение замер. Сейчас выходить на улицу крайне опасно, как ни крути. Мало того, что меня могут обвинить в мародерстве, так еще и не знаю, кто заправляет на улицах! Может быть, военный кордон все-таки смяли? От этой мысли стало совсем неприятно и гадко.

Собрав волю в кулак, я подошел к лестнице и ступил на первую ступеньку, ведущую вниз.

Мои шаги гулко разносились по лестничной клетке; стучась, как резиновый мячик о стены, эхо уносилось куда-то вниз и умирало в густом мраке. Оранжевый кружок фонарного света, время от времени прерываясь, освещал ползущие вниз ступеньки. Серьезно напрягала возможность того, что фонарь мог в любой момент отдать концы, оставив меня во власти ночи. Но вскоре выяснилась одна подозрительная деталь: фонарь моргал лишь в самых темных уголках лестничных пролетов, где сумрак больше походил на черную ткань; становился осязаемым, что ли. Особенно плотной тьма казалась на небольшой площадке между лифтом и лестничной клеткой. И так на каждом пролете.