Город на холме

- И в каком она виде?

- А вот тут много непонятного. При падении с обрыва она почти не пострадала, так, поцарапалась там и сям. Если бы машина сорвалась в пропасть на большой скорости, была бы не машина, а плюха.

- А… останки?

- Нету.

- Как это нету?

- Так. Во всяком случае мы не нашли. Ни тела, ни одежды, ни вещей.

- Следы?

- Засохшая кровь на обшивке сидения и на приборной панели. Я это тебе пришлю в контейнере на анализ. Скоро будешь встречать.

- Ты извлек машину из оврага?

- Да, сейчас. Я не дурак, чтобы так засветиться. Просто выломал сидения и приборную панель.

Я съездила в Бен Гурион, встретила контейнер и отвезла в лабораторию. Через некоторое время с поклонами и реверансами осведомилась, как продвигается. С судмедэкспертами надо дружить, их нельзя торопить, это каждый умный полицейский усваивает на первом году работы.

- Я же тебе электронное письмо отправил, – удивился доктор Зуаби. – Опять, что ли сервер, сдох?

- А если коротко, доктор Зуаби?

- А если коротко, то у меня нет научных оснований прийти к заключению, что твоя потерпевшая погибла.

- То есть как?

- А ты приходи, побеседуем.

Зуаби был человеком во всех отношениях примечательным. Он учился медицине в Штатах и в Париже, практиковал в Ливане, где, по слухам, чем-то очень помог нашей армии, знал много языков и вообще имел вид постаревшего Джеймса Бонда. Ему было больше семидесяти лет, но он продолжал прямо держаться и быстро двигаться, а женская половина нашего славного управления продолжала по нему дружно вздыхать.

- Какие тебе сначала новости, хорошие или плохие? – обратился ко мне Зуаби по-английски. Его ассистентка обиженно надулась при звуках незнакомого языка.

- Давайте все, а я сама решу какие плохие, какие хорошие.

- О, узнаю New York’s Finest. Итак, кровь на сидении и приборной панели принадлежит женщине средних лет. Материнская хромосома происходит из восточной Азии, отцовская из центральной Европы. Я сравнил ДНК с этого образца с образцом, предоставленным профессором Литмановичем. Таки да. Малка Бен-Галь находилась в этой машине и оставила следы своей крови. Сколько, ты говоришь, машина стояла в овраге?

Я заглянула в блокнот.

- Пару месяцев.

- А теперь прикинь, как выглядела бы обшивка сидений, если бы на ней долго разлагался труп. Запах, пятна, микрочастицы. А этого ничего нет. Вот что у нас с тобой получается, мисс New York’s Finest. В этой машине Малка истекала кровью, и, возможно даже, умерла, но не разлагалась. Или она, раненая, выползла из машины в надежде выйти на трассу, или кто-то забрал мертвое тело.

В свой кабинет я шла, как оглушенная. Заключения доктора Зуаби в сочетании с рассказом Хаима навевали мне уж совсем пугающие мысли. Ясно, что на месте крушения не побывал никто серьезный, иначе бы развинтили машину на запчасти, машина, между прочим, не дешевая, все-таки лексус. Вариант первый и, с горечью констатировала я, самый лучший. Малка умерла быстро, в скором времени после падения. Какая-то местная добрая душа похоронила ее и забрала ее вещи. Надо только найти могилу и, желательно, паспорт, и, как говорят мои бывшие коллеги, case closed. Вариант второй. Малка выжила, достала из багажника свой чемодан, выбралась из оврага и пошла по трассе обратно в Ташкент, но не дошла, погибла по дороге. Вариант третий, совсем уж кошмарный. Малка жива, но содержится где-нибудь в рабстве в горах. Стажеры напереводили мне кучу статей из российской прессы о том, что мусульмане из бывших советских республик держат русских в рабстве десятилетиями. Что ждет там красивую молодую женщину? Хорошо юному Стамблеру, он по-русски не читает, а каково старику Литмановичу даже подумать о том, что его дочь во власти жестоких дикарей, которые за год-два непрерывных издевательств превратят ее в отупевшее изможденное подобие человека? И неизвестно, поможет ли ей израильский паспорт или наоборот. В 98-ом чеченские боевики обезглавили четырех английских инженеров потому, что Бен Ладен предложил им больше денег за головы, чем британское правительство за живых. Это было тогда, а сейчас, после 9/11 и интифады Аль-Акса, обезглавить перед камерой израильтянку – самый писк, от такого удовольствия они не откажутся ни за какие деньги.