Город над бездной

Домой пришла поздно вечером, до закрытия просидев в анатомичке. Руки честно перебирали кости черепа, но названия их в голове не всплывали. Ну вот и откуда в черепе столько костей? Я всю жизнь искренне думала, что весь череп – это одна сплошная кость, ну ладно, две – еще нижняя челюсть. А тут сижу и перебираю, как пасьянс, эти маловразумительные пластинки, силясь вспомнить их столь же маловразумительные названия. Злюсь на себя, нервно листая атлас, в тщетной попытке найти соответствия, но вместо всех черепов на свете перед глазами все равно стоит его лицо – слишком близко от моего, его губы, скользящие по щеке, все слышится его шепот: «Поцеловать или укусить?» И что, вот что, он думает, я должна была выбрать? Что отвечали ему «обычные» девушки, которых он сажал себе на колени? Которые «никогда не отказывали»? Неужели умоляли его укусить? Или просили поцеловать, а он все равно кусал, и они умирали, лишенные крови, а он вытирал платочком губы и возвращался к работе? Я понимала, что боюсь его. Даже если он не может заставить меня захотеть, что помешает ему просто взять? Его врожденная вежливость и хорошее воспитание? Чернеющие на запястьях гематомы оптимизму никак не способствовали.

Придя домой, первым делом натянула старый разношенный свитер с рукавами, закрывающими половину ладони. Спасало это ровно до ужина, потому что потом мама потребовала рукава засучить, потому как «в таком виде за стол не садятся». Я попробовала упереться, она не сдавалась, сердилась «не в силах понять мое ослиное упрямство», а в конце просто дернула меня за рукав. И застыла, глядя на отпечаток кураторского пальца.

– Лара, это что?

Я молчала. Она потянулась за второй рукой. Та выглядела чуть лучше, но следы насилия явственно виднелись и на ней.

– Лара, не молчи, пожалуйста, откуда это? Тебя кто-то обидел? Серьезно обидел? Может, нужно вызвать врача, а потом Силы Правопорядка?

– Мама, ну успокойся, ну какие Силы Правопорядка, что ты выдумала! Ничего не случилось, никто меня не обидел. И уж тем более так, как ты подумала.

– А как я могла подумать? Такие синячищи! Тебя держали за руки, ты вырывалась. Скажешь нет?

– Не скажу. Держали. Вырывалась. И это все. Кости не сломаны, гематомы сойдут.

– Все? Лара, ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Нет. Не хочу. Я уже даже ужина хочу все меньше. И если ты немедленно от меня не отстанешь, так и вовсе его расхочу.

– Лариса, а тебе не кажется, что ты не настолько взрослая, как ты вебе возомнила? И просто не в состоянии пока решать все возникающие проблемы самостоятельно!

– Я смотрю, количество желающих решать мои проблемы растет в геометрической прогрессии. Спасибо за ужин.

Я выскочила из-за стола и ушла к себе, громко хлопнув дверью. Моя жизнь. Мои руки. И воспоминания – тоже – только мои!

Глава 3 Анхен

А снег растаял. Полежал еще пару дней – и совсем исчез. Выглянуло солнце, стало тепло, словно вернулся сентябрь. Птицы, одурев от радости, вопили под окном с самого утра. Воскресенье радовало возможностью полной свободы. А на что нужна студенту полная свобода? Правильно, чтоб провести день в библиотеке. И узнать хотя бы, какого цвета некоторые книги из безразмерного списка рекомендованной к прочтению литературы. А избранные могут даже попытаться прочесть и законспектировать. Вот любопытно, а преподаватели вообще догадываются, что, даже забудь мы про сон, еду и посещение универа и посвяти чтению каждую секунду своей жизни, за семестр нам все равно не успеть? Даже овладев техникой скорочтения, скорозаписывания и навекизапоминания.

Осознавая, насколько все прискорбно, из дома вышла пораньше. И затормозила перед огромной лужей, заполонившей весь тротуар, от края до края. С газона в лужу стекала жирная грязь, делая водное препятствие еще более аппетитным. Лужа, понятно, возникла здесь не впервые. И путь через нее жителям подъезда был известен. Надо было с разбегу заскочить на стоящую вдоль тротуара скамейку и, пройдя по ней, спрыгнуть с той стороны. Вот только сейчас на скамейке сидел парень.

Понятно, не на сиденье. Оно было в смерть затоптано грязными ножищами. Но вот на спинке он устроился весьма комфортно, а его широко расставленные ноги в вытертых джинсах и разношенных кроссовках безнадежно мешали мне пройти. Парень был незнакомый, в бесформенной, линялого цвета куртке и обтягивающей вязаной шапочке. Подобные шапки я не любила и была вполне согласна с их бытующими в народе весьма неблагозвучными прозвищами. Но пройти он мне по-любому мешал.

– Прости, ты не мог бы, – начала было я, и тут он обернулся. И я подавилась словами. Потому как не было на скамейке никакого парня. Передо мной восседал светлейший Анхе… реде… тьфу ты, Анхен ир го тэ Ставэ, Высочайший Куратор всего медицинского факультета. И превесело смеялся, довольный произведенным эффектом.

– Доброе утро, Лариса. – Он поднялся на ноги и легко преодолел разделяющую нас пару метров. Даже не спрыгнул – слетел.

– Здрасте… – Я затравленно попятилась.

– Так не рада меня видеть? – Черные брови взлетели домиком, слишком наигранно, чтобы всерьез.