Город небесного огня

Он не будет похоронен с теми, кто был убит, и это, по мнению Клэри, было справедливо. Омраченных сожгли, а пепел похоронили на перекрестке рядом с Броселинд.

Там будут памятники, некрополь, чтобы вспоминать тех, кто когда был Сумеречным охотником, но не будет памятника для Джонатана Моргенштама, которого никто не хочет вспоминать. Даже Клэри желала забыть, но это было непросто.

Вода в озере была чистой с легким радужным блеском, будто пятна нефти. Она покрывала сапоги Клэри, когда та открыла серебряную коробку, которую держала.

Внутри нее был пепел, рассыпчатый и серый, испещренный с частями обугленных костей. Среди пепла лежало кольцо Моргеншернов, мерцающее и серебряное. Оно висело на цепочке вокруг шеи Джонатана, когда он был сожжен и это было единственным, что осталось нетронутым и невредимым огнем.

— У меня никогда не было настоящего брата, — произнесла она.

Она почувствовала ладонь Джейса, которая легла ей на спину, между лопаток.

— Был, — сказал он. — У тебя был Саймон. Он был для тебя братом во всех нужных смыслах. Он смотрел, как ты растешь, защищал, и боролся с тобой и за тебя, заботился о тебе всю твою жизнь. Он был тем братом, которого ты выбрала сама. Даже если его…больше нет, никто и ничто не сможет у тебя отнять это.

Клэри глубоко вздохнула и бросила коробку вдаль насколько могла. Она летела далеко, над радужной водой, черные пепел образовал дугу позади него, как шлейф реактивного самолета, и кольцо упало вместе с ним, вращаясь снова и снова, посылая серебряные искры, когда оно падало и падало и исчезло под водой.

— Ave atque vale, сказала она, говоря полные строки древней поэмы. — Ave atque vale in perpetuum, frater. Здравствуй и прощай навсегда, мой брат.

Ветер у озера был холодным; она почувствовала это на ее лице, лед на щеках, и только тогда она поняла, что плакала, и что ее лицо было холодным, потому что было мокрым от слез. Она удивлялась, с тех пор как узнала, что Джонатан был жив, почему ее мать плакала в день его рождения каждый год.

Зачем плакать, если она ненавидела его? Но Клэри поняла теперь. Ее мать оплакивала ребенка, которого у нее никогда не было, мечтая о сыне, представляя, как бы он выглядел.

И она плакала из-за горького шанса, который уничтожил этого ребенка, прежде чем тот был рожден. И так же, как Джоселин много лет назад, Клэри стояла возле Смертельного Зеркала и оплакивала своего брата, которого она никогда не имела, мальчика, которому никогда не был дан шанс жить.

И она так же оплакивала всех, кто погиб в Темной Войне, и она оплакивала мать и ее потерю, и она оплакивала Эмму и Блэкторнов, напоминая себе, как они боролись со слезами, когда она рассказывала им, что видела Марка в тоннелях Фэйри, а сейчас он принадлежал Охоте, и она оплакивала Саймона и дыру в ее сердце, где когда-то был он, и то, как она будет скучать по нему каждый день своей жизни до самой смерти, и она оплакивала себя и изменения, которые произошли в ней, потому что иногда даже шанс на что-то лучшее может чувствоваться, как маленькая смерть.

Джейс тихо стоял рядом, держа Клэри за руку, пока она плакала, пока прах Джонатана, наконец, не скрылся без следа под водной гладью.

— Не подслушивай, — сказал Джулиан.

Эмма посмотрела на него. Хорошо, так она могла услышать громкие голоса через плотное дерево офисной двери Консула, сейчас закрытые, но с трещинами. А может быть, она склонялась к двери, мучаясь фактом, что она могла слышать голоса, могла почти понять их, но не совсем. Ну и что? Разве не лучше знать вещи, чем не знать их?

— И что? — произнесла она Джулиану, который уставился на нее, подняв брови. Джулиан не очень любил правила, но он подчинялся им. Эмма считала, что правила созданы, чтобы их нарушать, ну или избегать в крайнем случае.

Плюс, ей было скучно. Они привели к дверям стражника, одного из членов Совета, который, на самом деле, стоял в конце длинного коридора, протянувшегося почти по всей длине Гарда.

Гобелены висели по всему офисному проходу, потертые на протяжении стольких лет. Большинство из них показывали сцены с истории Сумеречных Охотников — как Ангел поднимается с озера вместе с Орудиями Смерти, как Ангел дает Серую Книгу Джонатану Сумеречному Охотнику, Первое Соглашение, Битву в Шанхае, Совет в Буэнос-Айресе.

Здесь был еще один гобелен, совершенно новый, изобращающий Ангела, поднимающегося из глубин озера, но на этот раз без Орудий Смерти. Блондин стоял на берегу озера, а возле него, почти незаметная, была хрупкая девушка с рыжими волосами, держащая стило…

— Однажды здесь будет гобелен и о тебе, — сказал Джулс.

Эмма резко перевела взгляд на него.

— Ты должен совершить нечто действительно грандиозное, чтобы заслужить гобелен о себе. Например, выиграть войну.