Город отважных

Трудно было пехотинцам под Одессой отбивать атаки врага. Но имелись у них верные друзья — артиллеристы. Ещё задолго до войны были построены береговые батареи — стрелять по вражеским кораблям. Пушки этих батарей — большие, дальнобойные, за бетонными стенами укрыты. Когда батареи строили — не рассчитывали, что придётся стрелять по суше. Но пришлось.

Одной из береговых батарей командовал капитан Зиновьев.

На рассвете в приборы наблюдения — в дальномеры и стереотрубы разглядели, что далеко, на вражеской стороне, по дороге тракторы-тягачи большие пушки везут. Доложили капитану, спрашивают:

— Разрешите открыть огонь?

— Рано! — отвечает капитан. — Подпустим ближе.

Спокойно едут вражеские артиллеристы, не знают, что вся их колонна — уже под прицелом.

Подождал капитан Зиновьев, пока ещё ближе подъедут, скомандовал:

— Огонь!

Выстрел, второй, третий… Всю вражескую колонну дымом окутало.

Прогремело восемнадцать выстрелов.

— Отбой! — даёт команду капитан.

А на дороге — пушки разбитые валяются, тягачи горят…

Вот и доехали враги до новой позиции!

Как-то наблюдатели через свои приборы ещё за много километров высмотрели большую колонну вражеских грузовиков с солдатами. Колонна шла по степной дороге к лиману — длинному заливу, каких возле Одессы много. Фашисты хотели переехать лиман по дамбе — земляной насыпи, по которой пролегла дорога. Батарейцы и на этот раз не спешили. Дождались, когда вся колонна машин втянулась на дамбу. И ударили — сначала впереди колонны, потом позади. Разрушили дамбу — врагам ходу нет ни вперёд, ни назад. Вот тут и начали артиллеристы снарядами их молотить. От вражеской колонны только дым остался.

Однажды противник начал новую атаку. По широкому полю вражеская пехота цепью идёт. Приготовились стрелки и пулемётчики стрелять. Прислушиваются: вот-вот должны ударить наши пушки. А пушки молчат. В чём дело?

И вдруг сзади непонятный рёв раздался. Видят бойцы — над их головами небо прошили десятки огненных стрел, а впереди, где вражеская пехота, вздымаются пламя и дым фонтанами, высокими, как многоэтажный дом.

Заметались враги. Как вспыхнет, как грохнет — всё вокруг в огне, земля — и та горит, нет спасенья… Огненные снаряды!

Что же за снаряды это были? Это дали залп наши «катюши». До сих пор не было под Одессой «катюш». Подвезли их морем, и узнал враг, что такое русская «катюша». Это ракетная установка, от одного залпа которой сразу 16 мин взвиваются над землёй.

УДАР С НЕБА

Хотя у защитников Одессы самолётов было меньше, чем у врага, но боялся он наших соколов. Смело даже один наш лётчик-истребитель бросался в бой на нескольких врагов. Наши бомбардировщики, прорываясь сквозь зенитный огонь, сбрасывали бомбы на войска противника, а в море — на его корабли.

Вылетел однажды бомбить фашистов наш бомбардировщик. Командовал им лейтенант Булыгин, вторым пилотом был лейтенант Колесник, стрелками-радистами — Титов и Кусенков, все комсомольцы. Подошли к цели — и тут противник встретил их огнём зенитных пушек. Загорелся самолёт. Но все бомбы сбросил точно. Теперь — скорее до родного аэродрома долететь.

А пламя всё сильнее. Нет, не дотянуть до аэродрома… Выпрыгнуть, раскрыть парашюты?

И вдруг увидели: ползут по дороге фашистские танки.

Повернули комсомольцы самолёт на вражескую колонну. А за ним — дым тянется. Вот-вот вспыхнет, взорвётся бензин в баках.

Погибать, так не задаром!

Направили комсомольцы самолёт прямо на танки!

Взрыв!

Танки в огне, рвутся в них снаряды, полыхает горючее, чёрный дым к небу валит.

Со славой погибли четверо комсомольцев.

А на дороге остались обгорелые, искорёженные танки — до Одессы они не дошли.

«БОЛЬШЕ СТРЕЛЯТЬ НЕ БУДЕТ»

Тёмная осенняя ночь. На позициях — тихо. Только в порту оживлённо: пришли суда с боеприпасами, их надо быстрее разгрузить, а обратным рейсом отправить раненых, детей, женщин. Надо всё сделать, пока темно. Наступит утро — по причалам начнут бить батареи врага. Они стоят теперь совсем близко к порту, возле пригородного села Григорьевка. С тех пор, как противник прорвался к берегу моря у Григорьевки, порт под обстрелом. Как заставить замолчать пушки врага?

Глубокой ночью фашисты услышали близ Григорьевки гул какого-то большого самолёта. Он пролетел, и снова стало тихо.

Фашисты не знали, что с этого самолёта спрыгнули двадцать три наших моряка-парашютиста.

Скрытые темнотой, пробирались парашютисты к вражескому штабу, резали ведущие к нему телефонные провода.

Первым обнаружил штабной блиндаж матрос Негреба.

Отыскал отдушину, бросил в неё связку гранат.

Бухнул взрыв. Нет больше штаба!

И тут же по всему берегу вблизи Григорьевки забухали разрывы тяжёлых снарядов. Это открыла огонь артиллерия наших кораблей. Они подошли к Григорьевке, чтобы высадить десант. Стреляли крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эскадренные миноносцы «Бойкий», «Безупречный», «Беспощадный». Под прикрытием их огня к берегу устремились катера, барказы, шлюпки с морскими пехотинцами.