Город пахнет тобою...

 Гостиная постепенно заполнялась чемоданами и веселыми голосами друзей — Георг и Густав выгружали наш с Мари багаж. Билл крутился рядом, бледный, улыбающийся через силу. Он весь преобразился, когда заметил знакомую сумку с ее ноутом. Словно, это было что-то такое, ради чего она обязательно вернется. Да, она никогда не расставалась с ним. Наша Мари — это диктофон, ноут и азарт в глазах. Сейчас у нее нет ничего — ни диктофона, ни ноута, и готов поклясться, ни азарта в глазах. Похоже Билл возлагал на ее комп большие надежды, судя по тому, как живо его сцапал и унес к себе. Только, боюсь, она тебе его подарила.

 — Как ты? — спросил Георг у брата, когда они наконец-то перестали таскать вещи.

 — Врач сказал, что сейчас надо снять воспаление, а потом уже будут смотреть. На следующей неделе, скорее всего. На антибиотики посадили. Чешусь весь.

 — Мыться не пробовал? — сострил Густав, вытаскивая из пакета три бутылки пива и один пакет молока. — Детям — молоко, мужикам — пиво! А где Мари? Я ей «Яичный ликер» купил, как она любит.

 — Густав мне всю плешь с ним проел! Мы пол-Лиссабона облазили ради этой дряни. Как это вообще пить можно? — поморщился Георг.

 — Маленькими глоточками, — растекся в довольной лыбе Густав.

 — Уехала. — Я отковырнул крышку и присосался к горлышку. До чего ж хорошо!

 — Куда уехала? — улыбался Георг. — Опять? Она же только вернулась. Вроде бы не говорила, что ей надо снова в Москву.

 — Надолго? — Густав открыл свою бутылку и развалился в кресле.

 — Не знаю. Оставила все и уехала в ночь. Так спешила, что ни документы не взяла, ни денег не попросила. Так что все вот это добро, — я широким жестом обвел кучу из чемоданов, — теперь твое, Билл.

 Билл вздрогнул. Георг все еще улыбался, но уже как-то совершенно не натурально. Густав поправил очки и недоуменно уставился на меня. Весь его вид сейчас говорил только одно: ну и дурак ты, Том Каулитц!

 — Погоди! Она же не планировала никуда уезжать… — не верил Густав.

 — Да, и она… Да она просто не могла уехать! — все-таки с лица Георга сползла улыбка.

 — Почему она уехала? Куда?

 — Она же так рвалась в Гамбург!

 — О, да! Рвалась… — А теперь прости, мне хочется, чтобы ты узнал, каково было ей. — А у нас всё вышло лучше не бывает. Мы приехали среди ночи, а Билл тут не один отрывался пару дней. Везде окурки, бутылки, презервативы. Кстати, брат, ты убрал использованные резинки из-под своей кровати? Я их туда незаметно зашвырнул, чтобы Мари не увидела. Хотя не факт, что она их не заметила.

 — Я ни с кем не спал! — зло зашипел Билл, моментально став красным.

 — А мне это доказывать не надо. Это не мое дело: спал — не спал, изменял — не изменял. Не могу же я брату задницу не прикрыть. Не расстраивайся, я не скажу ей про три использованных презерватива, которые валялись у изголовья твоей кровати. Вашей, заметь, кровати. — В гостиной повисла тишина. Билл, красный, как свекла, качал головой и беззвучно открывал рот. Георг то смотрел на меня, то переводил взгляд на Билла. Густав застыл с недоумением на лице. Я улыбнулся, наслаждаясь эффектом.

 — Да ты силен, брат, — уважительно выдал Георг.

 — Сексуальный маньяк просто, — ухмыльнулся Густав.

 Я продолжил спокойно:

 — В общем, пока мы с Мари обзванивали родителей и друзей в четыре утра, Билл к нам сам заявился. Да не один. С прекрасной дамой. Только вот гостья явно не думала, что их встретят. Она липла к нашему Казанове, называя его исключительно Биллилюбовьмоя. «Биллилюбовьмоя, а кто это?» — «А это блядь нашей группы. Наша группис. Знаешь, что такое группис? Это бляди, которых мы ****. Кто попросит, тому и дает, она всем дает. Это содержанка и блядь», — я говорил это в упор глядя брату в глаза, даже стараясь передать то презрение, которое тогда царило в каждом слове. И по тому, как его глаза становились все больше и больше, понимал, что он этого совершенно не помнит.

 Густав и Георг заржали. Билл замотал головой.

 — Я не мог такого сказать, — залепетал перепугано. — Категорически не мог. У меня бы язык не повернулся, такое ей сказать.

 — Он серьезно так сказал? — недоумевал Георг.

 — Вот прям так и сказал? — веселился Густав.

 — Практически слово в слово, — отозвался я хмуро.

 — Я не мог! — рявкнул Билл прорезавшимся голосом. — Не мог! — В глазах паника и ужас.

 Я протянул ему телефон Мари.

 — Да? Тогда откуда у тебя синяк на морде? На, позвони ей и узнай, из-за чего она сбежала от тебя, в чем была, без документов и денег, бросив всё.

 — Ну и правильно сделал, — гоготал Густав. — А кто она? Живет на полном нашем обеспечении, мотается с нами в туре. Все правильно, Билл, ты сказал.

 — Уехала, ну и хорошо, — похлопал себя по животу Георг. — Теперь, Билл, ты свободный мужик и можешь развлекаться вместе со всеми. Все-таки иметь бабу под боком в туре не очень удобно.

 — Охуели?! — подскочил я. — Человек в чужой стране остался без средств к существованию и документов!

 — Ну, это была ее инициатива, согласись, — пожал плечами Георг.

 — Вот именно, — вякнул Билл, криво улыбаясь и косясь на парней. — Так ей и надо.