Город Перестановок

— Думаю, что теперь я хочу услышать правду. Зачем вы меня разбудили?

Похоже, Дарэма вопрос не удивил, но ответил он осторожно:

— А вы как думаете?

— Вам была нужна моя поддержка, чтобы пораньше устроить экспедицию на планету Ламберт. Вам хотелось, чтобы я объявила — со всем сомнительным авторитетом «родительницы» освещённого неоновыми огнями парка развлечений на краю огромной пустыни ламбертиан, — что нет смысла ждать, пока они изобретут идею нашего существования. Поскольку мы оба знаем, что этого не случится, пока они не увидят нас собственными глазами.

— Насчёт ламбертиан вы правы, — согласился Дарэм, — но забываете о политике. Я вас разбудил, потому что ваша территория примыкает к региону, в котором запущен «Автоверсум». Я хочу, чтобы вы позволили мне им воспользоваться для проникновения на планету Ламберт. — Он выглядел как мальчишка, с серьёзным видом сознающийся в каком‑то детском преступлении. — Доступ через центральный узел строго контролируется и заметен всем. В шестом общественном клине много неиспользуемого пространства, так что можно попытаться попасть на Ламберт оттуда. Но опять-таки это могут заметить. А у вас частная территория.

Мария ощутила волну гнева. Она не особенно верила, чтобы хоть однажды купилась на фразу, что была разбужена, чтобы «разделить великолепие контакта». Да и то, что Дарэм снова норовит её использовать, не поражало: тут всё по‑старому. Однако быть разбуженной не ради её опыта или статуса, а лишь для того, чтобы прорыть тоннель на её заднем дворе…

— И зачем вам понадобилось вламываться в «Автоверсум»? — горько вопросила она. — Что здесь, гонки идут, о которых мне никто не побеспокоился рассказать? Чёртовы скучающие бессмертные состязаются за возможность установить первый неавторизованный контакт с ламбертианами? Вы превратили ксенологию в новый олимпийский вид спорта?

— Ничего подобного.

— Нет? Тогда что? Смерть как хочется узнать, — Мария попыталась прочесть хоть что‑то по лицу Дарэма, сколь бы мало его выражение ни значило. Тот позволил себе принять пристыжённый вид, но сохранил и выражение угрюмой решимости, будто в самом деле считал, что у него нет выбора. Это не на шутку её встревожило. — Вы что, считаете… что есть какой‑то риск для Элизума со стороны «Автоверсума»?

— Да.

— Понятно. И вы разбудили меня как раз вовремя, чтобы разделить со всеми эту опасность? Славно придумано.

— Мария, мне очень жаль. Будь у меня другой выход, я позволил бы вам спать вечно…

Она засмеялась и задрожала одновременно. Дарэм приложил пальцы к экрану. Мария всё ещё была на него сердита, но позволила просунуть руку со своей, освещённой солнцем, стороны сквозь терминал и положить на её ладони.

— Почему вам приходится действовать в тайне? — спросила она. — Не можете убедить остальных договориться и остановить «Автоверсум»? Они должны понимать, что ламбертианам это не повредит — лишь запустит их так же, как был запущен Элизиум. Вопрос о геноциде не стоит. Ладно, для исследователей «Автоверсума» это будет потерей, но много ли их там? Что такое планета Ламберт для среднего элизианина? Очередное развлечение.

— Я уже пытался его отключить. У меня есть полномочия менять скорость прогона относительно Стандартного Времени и даже полностью замораживать «Автоверсум», если увижу необходимость прервать поток данных, чтобы можно было нагнать, начни они развиваться слишком быстро.

— И что же вышло? Они заставили вас запустить их заново?

— Нет. Я не смог их остановить. Этого уже не сделать. Их темп нельзя замедлить ниже определённого предела — программа начинает игнорировать указания, ничего не происходит.

Глубинный холодок пополз по спине Марии от основания спинного хребта.

— Как игнорировать? Это невозможно.

— Невозможно, если всё работает. Но, по‑видимому, что‑то отказало. Вопрос, на каком уровне. Я не могу поверить, чтобы спустя столько времени в управляющей программе внезапно открылся баг. Если «Автоверсум» не реагирует так, как должен, значит, неправильно себя ведут исполняющие его процессоры. Так что либо они повреждены, либо изменился сам клеточный автомат. Думаю, правила ТНЦ оказались нарушены или сделались частью чего‑то большего.

— У вас есть серьёзные доказательства?