Город Под Облаками (СИ)

- Я сказал вам, что архитектор собрал уникальную, единственную библиотеку, которой больше нигде нет..., но это не она, - он, заложив руки за спину вместе с книгой, зашаркал в самый отдаленный угол и остановился у небольшого, узкого, низенького книжного шкафчика, - вот она, - он открыл дверцу, в ней на четырех полках стояло не более пятидесяти книг, старик поставил томик на вторую полку сверху. - Он расставил книги по их влиянию на людей, или, что ли, значимости для них. От начального уровня, - он рукой указал на нижнюю полку, - до высшего, для всего человечества, - он смотрел на несколько книг, стоящих на верхней полке. - И это его изречение: "Читайте только настоящие книги" - вот он об этих книгах говорил, а не..., - он смотрел из угла на всю библиотеку в целом.

- Я понимаю вас, - Валентин, смотрел на огонь, а не на старика, - я понимаю вас, - еще раз повторил он свою фразу, - дело в том, что я даже знаю одну книгу, которая стоит на верхней полке, - старик стоял и ждал, - "Неточка Незванова", сказал Валентин, - у старика от ужаса округлились глаза, он стоял пораженный, как будто увидел свою смерть.

- Откуда вы знаете, кто вам сказал, - у старика сбился голос, он просто не мог поверить Валентину.

- Никто не говорил, просто я знаю это и все. - Валентин отрезал своим утверждением у старика надежду на объяснения.

Старик медленно дошаркал к креслу и тяжело опустился в него.

- Значит дедушка прав, русские обладают неким знанием, сокровенным и у них есть на это право. Вы можете мне объяснить или это закрыто для не посвященных?

- На самом деле это просто, да, действительно русские обладают сокровенным знанием и оно недостижимо для понимания более никому на Земле. Ни один народ более им не владеет, оно единственно истинное.

- Так в чем же оно...?

- Только русский человек, замысливая и совершая преступление, полностью осознает, что он замыслил и совершил преступление, именно преступление..., если вы, конечно, понимаете, что есть преступление.

- И... все?

- Все!

- Но, это же ничего, что значит преступление, зачем человек, исполнив задуманное, потом мучается и, более того, не может не признаться в нем..., но это же бессмыслица какая-то, былого уже не вернешь, не исправишь..., здесь есть что-то еще, вы не договариваете или не открываете всей правды...?

Валентин, не отвечая, встал и подошел к шкафчику, открыв дверцу, посмотрел на книги, ну да, так он и думал, отдельные тома: Чехова, Достоевского, Толстого, Тургенева, Пушкина, Лермонтова, Державина, Божова, Ломоносова и некоторые другие... только русские писатели.

- Почему вы считаете, что это единственная библиотека, эти книги повсюду можно найти? - спросил Валентин, возвращаясь в свое кресло - и потом вы знаете ответ, потому и мучаетесь, потому что боитесь себе признаться, что знаете, а вовсе не из-за того, что былого не вернешь.

- Знаю, - старик понуро смотрел на огонь, - думаете, что знаю? Я и сам об этом твержу все время... Я совершил преступление и..., я боюсь наказания, я не могу..., я просто не могу больше молчать, осознание этого..., не возможно представить, как мне страшно... Вот возьмем, к примеру, "Преступление и наказание", мы прочитали и у нас, на основе опыта, знаний, сложилось вполне определенное к этому отношение, потому что это можно объяснить, но проходит время и мы открываем "Идиота" - представление уже меняется, потому что информации стало больше, прежние установки рассыпались, зато появились новые, как нам кажеться, более точные, а потом приходят "Братья Карамазовы" и все наши убеждения, недавно почувствовав уверенность, вновь рассыпаются в прах, но это пол беды, вдруг, к вам, совершенно случайно, попадает нечто совсем не существенное, детское, как можно..., вот здесь-то и подстерегает главная опасность - "Неточка Незванова". - Старик сказал название книги так, как будто это некае сверх секретная информация, почти шепотом. - А почему, спросите вы, а потому, что все это написанное, все это взрослые книги, наши, нашего уровня понимания, мы все это в той или иной степени проходили, знаем! Маленькая девочка рассуждает о взрослой жизни..., а кто ее просил вмешиваться, кто ей дал на это право..., но нет, она неумолима, чудовищно жестока в своей детской правде...

Валентин весь напрягся, такая ненависть звучала в последних словах старика. Немного помолчав, уже более спокойным тоном он продолжал: "Все случилось, когда, как я уже говорил, жил в детстве год в замке. Моему другу, по всей видимости, было разрешено все, кроме одного, нельзя было говорить о родителях, совсем, ни словом. И все бы нечего, но он проговорился. Сам, того не ведая, он разрушил все, казалось бы, мелочь, а разрушено все, до основания".

- Я вас не очень понимаю, о чем вы, - Валентин был явно озадачен, зачем он говорит о детстве, но понимал, что там ключ ко всему, именно там, потому решил поподробнее распросит, понять.