Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)

Оборотень оскалился, сделался волком и прыгнул. Я метнулся в сторону, и, пока волк поднимался и разворачивался для новой атаки, вскинул автомат и выпустил в него короткую очередь. Когда выстрелы смокли, противника на месте не оказалось.

— Что дальше? – насмешливо осведомились справа, и я резко обернулся. Волейнар стоял неподалеку – живой и невредимый. – Будем ждать, когда у тебя кончатся патроны?

Нет, застрелить его не удастся. Если только…

— Отчего же, – обернулся я. – Незачем их понапрасну расходовать. Ты сильнее меня. Давай договоримся. Ты отпустишь эту женщину, а я отпущу тебя, и не будем трепать друг другу нервы. Идет?

Он настолько удивился, что мгновенно прекратил издеваться. Лицо вытянулось, черные глаза распахнулись.

— Серьезно?! И ты на это пойдешь?

— У меня нет другого выхода. Разумеется, я вернусь, и вернусь не один, но я предлагаю тебе возможность залечить рану.

Он смотрел на меня, явно пытаясь понять, шутка это или военная хитрость.

— Тебя же уволят.

— Верно.

— Тебе никогда не простят…

— Так ты согласен или нет? – перебил я.

— Нет.

Снова прыжок, откат, контратака, снова никаких повреждений. На этот раз он сумел извернуться в движении и ударом выбить из моих рук автомат. Я вскочил, выхватил меч, ударил наотмашь, не надеясь, впрочем, на успех. Волейнар, разумеется, легко увернулся. Казалось, он двигается со скоростью звука – я его даже практически не видел. Он просто смазывался в стремительном движении, нападал и тут же отступал, чтобы затем напасть с другой стороны. Я действовал по наитию, не полагаясь на зрение и слух – он не издавал ни единого звука, словно тень.

Следующие несколько минут слились в стремительную череду ударов, блоков, прыжков, откатов, в непрерывное движение – это даже дракой было сложно назвать. Будто какой-то странный танец наперегонки.

Неожиданно Волейнар остановился, прервав очередную атаку и снова обращаясь в человека.

— Стой, – сказал он. – Перемирие.

Оборотень тяжело дышал и непроизвольно хватался за рану, я и сам задыхался после Обрезова воспитания. Кровь снова запершила в горле соленым комком. Черт, а неплохо он мне двинул, должен признаться.

— Я не понимаю, – рассуждал тем временем Волейнар, – на кой лес ты делаешь мне такие предложения? Неужто нельзя найти другую самку?

— Тебе без разницы – ты и ищи, – огрызнулся я, пытаясь восстановить дыхание. Ну, Веррет, можно было и поласковее ногами махать! Я ж не железный.

— Тебе тоже без разницы, – заметил оборотень.

— С чего ты взял? Разумеется, я должен тебя убить, и не скрою, что мне этого очень хочется. Но я здраво оцениваю собственные возможности. Прошу тебя, оставь ее в покое.

— Я бы убежал – да из тупика не убежишь, – сказал Волейнар. – А ты перегораживаешь проход.

— Разумеется.

Вот он, нужный мне момент.

Я резко вскинул руку, и нож, взвизгнув распоротым воздухом, по рукоять вошел в горло противника. В то же мгновение меня отшвырнули к стене мощным ударом. В глазах потемнело. Волейнар прижимал меня к кирпичной кладке, его пальцы сомкнулись на моей шее, так, чтобы немного воздуха все же проникало в легкие.

— Вы очень странные, – задумчиво проговорил он. – Тебе так нужна эта женщина? Она сама хотела умереть.

Руки не слушались, в глазах заплясали звездочки – я начал задыхаться. От оборотня разило давно немытым зверем.

Ну что ж, не получилось. Чего и следовало ожидать.

— Я проиграл. – Получалось хрипло, но вполне различимо, хотя сквозь звон в ушах трудно определить точно. – Меня тебе хватит для пополнения… сил?

Он пожал плечами. Я почувствовал движение.

— Пожалуй. Ты сильный. Должно хватить.

— Вот и хорошо. Тогда… убей меня. А она пусть идет.

— Ну вот, снова-здорово. Что еще за благородство?

Он слегка ослабил хватку – в глазах медленно прояснилось, и я увидел его лицо. Лицо было крайне озадаченное. Мне сделалось смешно. Он действительно не понимает?

— Она мне дороже всех на свете. Отпусти ее. Просто отпусти и не задавай лишних вопросов. Да убивай уже, чего встал…

Он рассмеялся.

— Пожалуй, мне тебя хватит! Но десерт тоже должен быть!

Зубы оборотня сомкнулись на моей руке – он явно решил поиграться. Я зашипел, двинул ему в нос, он заскулил и отпрянул, затем ухватил за куртку и швырнул, я вернул долг, вогнав второй нож между ребер, чуть не достав до сердца.

Неожиданно зазвонил колокол, разнося в сером небе тревожный, тяжелый набат. Я, наконец, заметил, что мы находимся прямо под стенами Храма. Фанатики сами сделали колокол и установили его на крыше, в надстройке, сместив наполовину расколотую, наполовину осыпавшуюся, стоявшую там явно до них, скульптуру.

Мы оба замерли, глядя на колокол.

И все заволок красный дым.

Дальше случилось нечто совсем уж непонятное: волк пригнулся, поджал хвост и начал пятиться от дыма, скуля, точно побитый щенок. Я настолько удивился, что даже не ударил. А он отступил на несколько шагов, развернулся и умчался, взметнув пыль и каменную крошку.

— Ты там поосторожнее, Селиванов, – послышалось из окна второго этажа. – Иначе некому будет у нас книжки таскать.