Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)

— Жри и помалкивай, – из последних сил просипел я. Еще откровений ее мне тут не хватало, ага. С этими предсмертными лекциями пусть в бульварный романчик топает, нечего им в моем отчете отсвечивать. Когда я ем, я глух и нем. Баста.

Тварь усмехнулась – и вдруг невидимая удавка лопнула.

Я уже не видел ее, но ударил скальпелем наотмашь, и ощутил, как горячая кровь заливает руку. Попал.

Воздух обжег легкие, я уперся ладонями в пол, задыхаясь, а тварь оглушительно взвизгнула и забилась, но уже было не до нее.

Затем прогремел выстрел. И еще один. И еще.

Комнату заполнил топот, крики, выстрелы, сквозь звон в ушах я смутно слышал грохот переворачиваемых столов, звон и стрекотню автомата. Я пытался встать, но ничего не получалось, а затем чьи-то теплые руки накинули на плечи куртку.

— Все хорошо, все хорошо, – послышалось совсем близко. Затем резкое движение, короткая очередь. Звук упавшего тела.

И все стихло.

Я все еще пытался распрямиться, проклиная душивший кашель, а чьи-то руки взялись гладить по голове. Затем удушье вдруг прекратилось. Вот так вот, раз – и все.

— Благодарю, Горислав. Ты как, лучше?

— Ласточка?! – Я чуть не задохнулся вторично. – Черт возьми, у меня де жа вю...

Она рассмеялась и обняла меня крепче.

— Только не спрашивай, откуда мы здесь.

— Откуда вы здесь? – немедленно осведомился я, подчинившись, наконец, ее рукам, которые прижали меня к груди, как ребенка. Настоятель подошел из-за спины Аретейни, улыбаясь.

— Из Города, конечно, – ответил он. Я мягко высвободился, хотя и очень не хотелось. Ласточка не обиделась и поправила автомат.

— Да нет, как вы меня нашли?

Ласточка смущенно улыбнулась той самой своей улыбкой, которая в тот, первый день заставила мое сердце забиться чаще, и этим очень удивила.

— Я же говорила, что могу найти человека…

— Да, но я был дальше пяти километров, – заметил я. Она вспыхнула.

— Тебя я чувствую на любом расстоянии.

Я хотел спросить, почему, но прикусил язык. Не время. Вместо этого я спросил, без особой, впрочем, надежды:

— А Нэйси с Алисой вы не встречали?

Ласточка покачала головой.

— Нет, не встречали. Только… – Тут голос у нее прервался. – Только Обреза мы… не успели… – шепотом довершила Ласточка, шмыгнула носом и все-таки расплакалась. Я обхватил ее за плечи, а сам неожиданно почувствовал какое-то странное жжение, и картинка снова поплыла, а горло опять перехватило, и я, не выдержав, уткнулся носом в Ласточкины пушистые волосы. Чертов автомат, чертова рана…

Кондор

С собакой мы сдружились, хотя, на остальных Гверн косился по-прежнему недружелюбно. Казимир строил вполне выполнимые планы. В общем, он казался неплохим парнем, только разговаривал грубовато, и имел смешную привычку чесать голову каждый раз, когда задумается. От этого волосы у него были похожи на воронье гнездо, а шнурок, перетягивающий их на затылке, вечно сползал. Лидию он слушал внимательнее других. Похоже, с моей дочерью они обещают крепко сдружиться, что не может не радовать. Если, конечно, выживут.

Все сидели на диване в гостиной Лаэрри, а я с ружьем на коленях наблюдал за улицей. Со мной пожелали остаться Гверн и девочка Майя. Пес привалился теплым боком к моим ногам, а Майя сидела напротив, подперев рукой подбородок и удрученно созерцая дымящиеся развалины.

— Не грусти, – посоветовал я, бессмысленно копаясь по карманам. Было неловко оттого, что мне, по сути, нечего ей сказать. Но девочка только вздохнула.

— Много людей погибло сегодня, – тихо, словно в никуда, проговорила она, не отрывая взгляда от дома напротив.

— А люди, вообще, имеют привычку невовремя погибать, – буркнул я. Майя покосилась в мою сторону.

— Не надо притворяться.

— Что?..

— Вы притворяетесь равнодушным. Зачем?

— Ничего я не притворяюсь!

— Эй, там! – Казимир обернулся. – Чего разорались? Идет кто?

— Нет, никого нет… – начал, было, я – но тут увидел человека.

Он быстро пересек улицу, оглядываясь по сторонам, и тихо отворил калитку. Майя подалась вперед, чуть не прижимаясь носом к стеклу.

— Кто это? Вы его знаете?..

Лица было не видно под плащом.

— Может, и знаю. Не высовывайся!

Мы напряженно замерли, ожидая стука в дверь. Даже разговоры за спиной смолкли. Я услышал, как в полной тишине щелкнул предохранитель. Наконец, Казимир молча поднялся и вышел из комнаты. Простучали по лестнице шаги. Мы все невольно затаили дыхание.

И вдруг внизу раздался грохот. Я вскочил, забыв про раны, следом подхватились Даклер и Витька, на первом этаже грянул выстрел, затем еще один. Зазвенело разбитое стекло.

Когда мы вылетели к лестнице, ни странного гостя, ни Казимира внизу не оказалось. Я перегнулся через перила и увидел открытую дверь в подвал. На полу растекались лужи крови.

— Сожрали, – пробормотал Даклер. – Жалко…

— Жалко, – согласился Тележкин. – Он мне нравился. И он нам помогал…

— Он себе самому помогал, – одернул я. – С нашей помощью. Чего приуныли? Может, это и не его кровь.

— Предлагаете проверить, товарищ полковник? – Даклер неосторожно свесился вниз, и Витька дернул его за воротник.

— Настаиваю, – возразил я. – Без него мы ничего не сможем сделать.