Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)

И когда Дэннер с Обрезом едва дуэль за него не устроили на выпуске курса – я, честно говоря, был немало удивлен. Селиванов апеллировал хронической нехваткой людей в своем отряде, Джонни чуть не с пеной у рта убеждал отдать парня ему – «пусть встряхнется чуток». Дебаты разгорелись нешуточные. Все это продолжалось целый месяц, и деканат стоял на ушах. Подключился отдел патрулирования улиц, прибежал даже ректор академии – отдайте ему Даклера, из него, мол, расчудесный преподаватель получится. Я был, мягко говоря, ошарашен. Когда поднялась грызня за Дэннера – это еще было более чем ожидаемо (лучший выпускник, все-таки, черная жемчужина наша). Даром, что Владимир тогда послал всех лесом и сам выбрал свой путь, и до сих пор не жалуется. Баталии же за безынициативного раздолбая, дергающегося от каждого шороха, прочно вогнали меня в глубокий ступор, из которого я не вылезал аж до выпускного бала, на который Его Флегматичество Джереми, соответственно, не явился. Можно было заподозрить неладное, хотя бы потому, что те же Дэннер с Обрезом именно у этого курса преподавали общую строевую подготовку. И уж, кому-кому, а им-то Даклера получше, чем мне, полагалось знать и видеть.

И тогда появился ругару.

Для тех, кто не в курсе, это чудик такой, с неприятно завышенным аппетитом. Когда я, наконец, явился на Солнечную улицу (шутники, ага), все уже было кончено. Тварь валялась дохлая, спасенные от верной смерти трое малявок выстукивали молочными зубами чечетку, а герой, как ни в чем не бывало, сидел на тротуаре, вытянув одну ногу, чистил автомат и ковырялся штык-ножом в ухе в паузах.

Сказать, что я был в шоке – значит, ничего не сказать. Сил хватило только выдавить:

— И как это ты с ним в одиночку справился?..

На что Даклер поднял абсолютно невинный, рассеянный взгляд и выдал совсем уж феноменальное:

— Да задолбал он меня… товарищ полковник. – И продолжил ковыряться и чистить. Я тогда долго не мог челюсть подобрать.

…Даклер задумчиво почесал многострадальное ухо. Светлые волосы, небрежно прихваченные шнурком, растрепались и лезли ему на глаза, а теперь шнурок сполз окончательно, рассыпая грязные пряди по плечам.

— Ладно, пошли, – вынес он вердикт. – Раз уж так хочется.

Я думал, Витька сейчас опять нагрубит, или в драку бросится – но Тележкин смиренно кивнул и попросил:

— А ты не поможешь перевязать?

— У нас есть лекарство, – предложила тогда Лаура. Мы им Дэннера лечили, когда он к нам пришел…

— Хотя вернее было бы сказать – приполз, – прибавил Артур.

Джереми хмыкнул.

— Ну и как, выполз обратно? – полюбопытствовал я.

— Еще и революцию учинил после этого, – живо кивнула Лаура.

— Хорошее лекарство, значит, – резюмировал Витька, закатывая штанину.

Подлечившись, компания, во главе с неизменно бодрым Гверном, направилась дальше по следу, а мы с Майей остались сидеть на скамейке. Сквер озаряло лишь тусклое аварийное освещение напряженно-оранжевого цвета, и было неуютно. Казалось, вот-вот кто-нибудь со спины подкрадется.

Полчаса мы играли в слова. Еще час резались в морской бой и крокодила. Следующие сорок минут рассказывали анекдоты и травили байки. Наконец, всенародные развлечения закончились, и мы загрустили окончательно.

— Что-то они долго, – озвучила общую мысль Майя.

— Да и мы задержались, – буркнул я. Болело все, и разговаривать не хотелось. И вообще, я до сих пор не взвыл исключительно благодаря пониженной чувствительности к боли. Дэннеру, например, с этим не повезло – у него болевой порог низкий. У меня и у Веррета высокий. Удивительно, до чего мы, люди, разные…

Откуда я все это знаю?.. На испытаниях в академии фиксируется.

И вдруг мы услышали чье-то шумное дыхание. И оно быстро приближалось.

— К нам идет тварь, – сообщил я девчонке и вытащил пистолет. – Не лезь на рожон, я сам. Поняла?

Она кивнула и подвинулась поближе. Испугалась. А несколько секунд спустя из оранжевой полутьмы вылетел… Гверн.

Пес тяжело дышал и, кажется, был ранен – густая шерсть поблескивала кровью. Он завертелся вокруг и звонко залаял, будто звал нас куда-то, заскулил, потянул меня зубами за штанину и снова залаял.

— Гверн! – ахнула Майя, тяжело поднимаясь. – Что случилось?! Тебя ранили? А где остальные?

— Так он тебе и сказал… – Я на силу сдержал ругательство. – Видишь, не останемся мы с тобой в стороне.

— Я не встану!.. – с ужасом проинформировала Майя, обняв пса за шею и глядя на меня широко распахнутыми глазами. – Я не смогу!

— А тебе и не надо, – в лучших традициях Дэннера огрызнулся я. – Сиди здесь.

Девчонка попыталась шагнуть, но скорчилась и застонала, обеими руками ухватившись за скамейку.

— Вы же меня не бросите тут?! – чуть не плача вопросила она.

— Обязательно брошу, – заверил я. – Ты мне только обуза…

— Нет! – окончательно запаниковала она, с трудом распрямляясь. И прибавила совсем по-детски жалобно:

— Ну, пожа-алуйста…

Пес гавкнул так, что в ушах зазвенело. Он был нетерпелив и настойчив. И настроен весьма решительно.

— Послушай, – попытался растолковать я. – Я кое-как еще двигаюсь. А ты всю дорогу на Даклере каталась – куда ты сейчас-то собралась? Я тебя не подниму.