Она стояла перед домом Люка. Река блестела за её плечом, город возвышался за ней, словно лес огней. Дом Люка был тем же, что и час назад, когда они покинули его, темным и запертым. Клэри, стоя на грязи и каменной дорожке, которая вела к ступенькам, нервно сглотнула. Она медленно коснулся кольца на правой руке пальцами левой.
Ответ пришел немедля.
«
Молчание
«
Пауза.
И это все. Не было никакого щелчка, как если бы повесили трубку; Клэри просто ощутила разъединение их связи, как будто в её голове был отрезан кабель. Она подумала, было ли это то, что Алек имел в виду, когда говорил о разрыве связи между парабатаями.
Она подошла к дому Люка и медленно поднялась по лестнице. Это был её дом. Если Джейс собирается вернуться за ней, так как привязан к ней, это то место, куда он придет. Она села на верхней ступеньке у порога, положила рюкзак к себе на колени и стала ждать.
Саймон стоял напротив холодильника в своей квартире и делал последний глоток холодной крови, когда воспоминания о тихом голосе Клэри исчезли из его разума. Он только что пришел домой, в квартире было темно, холодильник громко шумел, и пахло как то странно… текилой? Может Джордан выпивал. Дверь его спальни была закрыта, не то чтобы Саймон обвинял его — было около четырех утра. Он спрятал бутылку обратно в холод и отправился в свою комнату. Это будет первая ночь за неделю, когда он спит дома. Он привык, чтобы кто-то спал рядом в кровати, фигура, возле которой можно крутиться посреди ночи. Ему нравилось, как Клэри устраивалась возле него, сворачиваясь, подложив руки под голову, и если бы он признался самому себе: ему нравилось что она не может уснуть, если он не рядом.
Это заставляло его чувствовать себя незаменимым и нужным — даже если на самом деле Джослин не волновало, что он спит в кровати ее дочери, или не выделялось, что мать Клэри расценивала его опасность в сексуальном плане максимум на уровне золотой рыбки.
Разумеется, они часто спали вместе, в период с пяти и до двенадцати лет. «Наверно, с этим стоит что-то делать», думал он, открывая дверь своей спальни. Большинство таких ночей сводилось к столь активной деятельности, как соревнование за звание «Того, кто съест наибольшую порцию Арахисового Масла Риз». Или они тайком просматривали DVD, а также…
Он моргнул. Его комната выглядела прежней — голые стены, пластиковые полки, усыпанные его одеждой, гитара, висящая на стене, и матрас на полу. Но на кровати лежал одинокий лист бумаги — белый квадрат на фоне потертого черного одеяла. Контуры почерка были знакомы. Это почерк Изабель. Он взял его в руки и прочел:
Письмо выпало из рук Саймона. Он выскочил из квартиры, и уже был на пути вниз по лестнице, когда его ноги коснулись пола.
Когда Саймон вошел в квартиру Магнуса, там было тихо. Огонь мигал в камине, а Магнус сидел спереди на растянутой софе, а его ноги покоились на кофейном столике. Алек спал, положив голову Магнусу на колени, а Магнус играл пальцами с прядями черных волос Алека. Маг глядел на огонь отсутствующим взглядом, как будто он унесся в своих мыслях в далекое прошлое.
Саймон не мог помочь, но он помнил слова, однажды произнесенные Магнусом, о вечной жизни: «Когда-нибудь останемся лишь мы вдвоем». Саймон поежился, и Магнус поднял на него свой взгляд.
— Я знаю, что Изабель позвала тебя, — тихо произнес он, дабы не разбудить Алека. — Ее комната в конце этого коридора — первая спальня слева.