Город принял

– Они живут нашей жизнью – волнуются, огорчаются, радуются и сверх меры нервничают, они часто пугаются и по команде хозяина преодолевают свой испуг, некоторых ранят, иногда убивают. А те, что доживают до пенсии, вскоре умирают. Все розыскные собаки живут вдвое меньше обычных овчарок…

Рита недоверчиво посмотрела на меня:

– А это не профессиональная легенда?

– Нет, Рита, это правда. Нам всем выпадает слишком много страстей человеческих – на две жизни…

Издали послышался тонкий собачий вой, и из темноты, прорезаемой фарами машин, появился скачущий, приплясывающий Юнгар. Все невольно подались к нему, и почти тотчас же из туманного сумрака возник бегущий, чуть-чуть запыхавшийся Юра Одинцов. Он разжал кулак – в руке ярко блестела, переливалась платиновая ветка с бриллиантами на разорванной цепочке.

По дороге на Петровку Рита спросила Одинцова:

– Простите, Юра, сколько вам лет?

– Двадцать два. Мы с Юнгаром ровесники – ему в этом месяце четыре будет…

– …должен был пять дней назад вернуться из отпуска – и нет его. Мы беспокоимся…

– А кто говорит?

– Соседи.

– Хорошо, мы запросим место отдыха. Адрес?

Разговор по телефону

22 Александр Задирака

Впереди нас неспешно телепался хлебный фургон и своим необъятным серым задом загораживал проезжую часть. Я дал прогазовку, выключил сцепление – коротко взвизгнул выжимной подшипник, перешел на третью скорость и выкатил на левую сторону. Навстречу ехали машины – длинный поток. Дернул я пару раз поводок сирены – пусть фургон помнит про левый габарит, не шарахается с перепугу из стороны в сторону – и с ревом пролез в узенькую щель. А дальше уже погнал по свободной трассе.

В панорамное зеркальце было видно, как задремавший Юнгар встрепанно поднял свою лохматую башку и дыбком вздел уши.

Юрка Одинцов недовольно сказал:

– Ну что ты завываешь? Собачку только зря волнуешь…

Вот еще тюлень на мою голову!

Я ему ответил со значением – по-товарищески доступно, но в то же время как старший. По жизненному опыту. Да и по званию:

– Сирена, она, брат, не только для уличного движения.

– А зачем же еще? – удивился Юрка.

– Чтобы жулики помнили – вот она, милиция, рядом…

Врачиха посмотрела на меня с уважением, а Тихонов, конечно, усмехнулся. Пускай усмехается! Обращаясь к Юрке, я сказал поучительно, а Тихонов пускай как хочет понимает – это к нему тоже относится:

– Милиционер на службе или в свободное время всегда должен быть, как говорится, при пакете. Готовность номер один! И внешний вид у него должен соответствовать – он представитель власти, а какое, например, к тебе доверие могут испытывать граждане, когда ты ходишь в своем пиджачке и кепаре! Если ты не рядовой гражданин, а старший сержант, на тебе форма сиять должна, чтобы за километр видели, кто ты такой есть! И поскольку ты страж общественного порядка…

Тихонов захохотал – по-моему, довольно неуместно.

– Задирака, я знал только одного стража порядка, который относился к делу более рьяно, чем ты!

Конечно, пакость какую-нибудь придумал.

– Да-а? – сказал я осторожно.

– Да! Его звали унтер Пришибеев.

Халецкий и Скуратов засмеялись, а врачиха покачала головой.

– Что же вы такого пришибеевского во мне нашли? – спросил я с усмешкой, и очень мне не хотелось виду показать, что я завелся. Вообще-то много на себя берет…

– Очень ты свое положение особое среди людей ценишь… – сказал Тихонов.

– А почему мне его не ценить, интересно знать?

– Действительно, – усмехнулся Тихонов и показал рукой за окно машины. – Ведь они просто рядовые граждане и едут не в желтой машине с сиреной, а в троллейбусе, на них нет сияющей формы, и занимаются они, в общем-то, пустяками – строят дома, пекут хлеб, учат детей, лечат больных… Где им до нас, верно?…

И, говоря все это, смотрел почему-то не на меня, а на Скуратова. Я все-таки ответил:

– А мы им обеспечиваем покой и безопасность!

– Правильно. И делать это надо скромно и по возможности незаметно. Не надо запрягать телегу впереди лошади…

Не поймешь его. Семь пятниц на неделе. Вот сейчас – лицо такое, будто я его обидел, а не он меня.

Затрещала рация, и в салоне возник голос Севергина, будто он ждал, пока мы доспорим:

– «Сетунь»! «Сетунь»! Я «Байкал»! – Он помолчал немного и негромко, как всегда без нажима, без начальнического металла, не то приказал, не то предложил, не то попросил: – Тихонов, в восемнадцатом отделении, вам по пути, случай неясный: один троих избил. Заскочите, разберитесь…

– Я «Сетунь»! – ответил Тихонов. – Вас понял. Сделаем…

23 Следователь Капитан Скуратов