Город Призраков

Бурлящая, как варево в котле, толпа разом затихла, когда на балконе появилась фигура правителя. Горожане с безмолвным вопросом во взорах вглядывались в своего предводителя. И зоркие глаза верволков сразу же обратили внимание на то, что Вилренг застыл в середине смены ипостасей — изменилась осанка, став более сгорбленной, как будто правитель с трудом сдерживается, чтоб не опуститься на четвереньки; черты лица являли собой нечто не-человеческое, но и не-волчье, а голос, когда он наконец заговорил, звучал с порыкивающими интонациями.

— Почти никому из обычных верволков недоступна частичная трансформация. Только те, в чьих венах течёт Древняя Кровь, настолько сильны волей, что могут остановить превращение в зверя, не закончив.

Дэреш снова умолк, вроде как чтобы сделать очередной глоток из бокала, смачивая пересохшее горло. Теперь уже не отличимый на вид от обычного человека, он и вёл себя совершенно обыденно — никаких тебе шуршаний старинных страниц и потусторонних смешков. А после столь продолжительной речи немудрено испытывать жажду.

— Значит, и наш Соколиный Глаз так может? — тут же сориентировался в новой информации Арман. — Ну-ка, Чезаре, давай попробуй. Когти там выпустить или шерстью обрасти.

Почему-то наёмнику показалась забавной такая картинка, да и с чисто практической стороны неплохо знать возможности одного из членов своего отряда. Если и ранее мальчишка был ценным бойцом, то теперь, получив силу оборотня, должен был стать прямо-таки секретным оружием.

— Да прекратите… — начал Влад раздраженным тоном, потому что его достало непрерывно разнимать своих спутников, но осёкся.

Рубин продолжал мерцать в ладонях Чезаре, но теперь его оттенок ещё больше, чем обычно, походил на цвет свежевыпущенной артериальной крови. Однако привлекло внимание не это — в конце концов, Комольцев не был художником и красный цвет оставался для него красным, вне зависимости от тонкостей оттенков. А вот то, что происходило с пальцами мальчишки, стоило внимания — словно в ответ на подначку Лероя они начали менять форму, ногти стремительно удлинялись и загибались звериными когтями, сквозь кожу прорастала серо-стальная шерсть.

И Влад понимал, что сейчас совсем-совсем не хочет поднимать взгляд на лицо Чезаре.

— Луна полная, — Дэреш, похоже, опять откровенно веселился.

— Сейчас же день! — Арман подскочил с места, отступая от начавшего трансформацию Чезаре. Правда, крохотный кабинет архивариуса не особо-то давал места развернуться.

— А Луна, молодой человек, восходит, бывает, и днем, если вы вдруг не знали.

Изменение тела лучника происходило как-то невыносимо медленно — совсем не так, как это видел Влад у других волков. Те «перевёртывались», как носки меняли — р-раз — и уже зверь на месте человека стоит, или наоборот. Чезаре же перекидывался как в замедленной съемке, трудно, и окружающие могли наблюдать малейшие нюансы — то, как хлопают кости, со звуком перелома, меняя конфигурацию, как наливаются кровавым светом белки глаз (а радужки остаются такими же, зелёными, как и всегда), как, словно тесто, которое мнут ловкие руки повара, комкается человеческая фигура.

— О Боже… — Комольцев не был верующим. Слабонервным тоже себя не считал. Однако более страшного зрелища, пожалуй, не встречал никогда.

И самым ужасным было полное молчание, в котором это происходило. Мальчишка не издавал ни звука, ни человечьего, ни волчьего. Будто и не живой человек, а картинка, которую изменяют с помощью специальной компьютерной программы. Так и застыли все участники сцены — вокруг молодого верволка, носителя Древней Крови. Лерой, по привычке схватившийся за оружие и отступивший в сторону выхода из кабинета. Комольцев, с отвисшей челюстью, не знающий, то ли тоже подальше убраться, то ли как-то попытаться помочь (правда, насчет последнего идеи не появилось ни одной, даже самой завалящей). И Дэреш, который единственный являл собой образец внешнего спокойствия. Архивариус быстрым четким глотком допил шерекель, аккуратно водрузил кубок на стол — и шагнул к Чезаре ровно в то мгновение, когда руки юноши изменили форму настолько, чтобы потерять возможность удерживать артефакт в ладонях.

— Ты какого черта творишь?! — только и успел вякнуть Арман, но пламенеющий Рубин уже скатился прямо в подставленные лодочкой ладони Дэреша. Сияние артефакта, правда, сразу поблекло, когда камень «поменял владельца», но архивариуса это ничуть не смутило.